Тихвинская сказка Николая Римского-Корсакова

Галина Паламарчук:
- Анастасия, расскажите, как появился род Римских-Корсаковых на Тихвинской земле?

Анастасия Коновалова:
- До рождения Николая Андреевича Римские-Корсаковы уже проживали на Тихвинской земле около 150 лет. Они были отправлены государем сюда как представители власти.

Галина Паламарчук:
- И кто это были? История семьи на этой земле началась еще с прапрадеда?

Анастасия Коновалова:
- Прапрадед получил земли в Новгородской губернии, а вот дед композитора Петр Войнович, который был предводителем Тихвинского уездного дворянства, в 1801 году построил здесь этот дом. До этого Петр Войнович со своей семьей проживал недалеко от Тихвина в селе Никольское. Там располагалось родовое имение Римских-Корсаковых, и сейчас это место называется Заручевье. К сожалению, родовое имение сейчас практически уничтожено. А здесь Петр Войнович выбирает место, чтобы построить дом для официальных приемов и балов. Место замечательное - на высоком берегу реки Тихвинки, напротив - мужской Успенский монастырь, рядом церковь всех святых (в народе – «полковая церковь»).

Галина Паламарчук:
- Если вернуться к прапрадеду, это человек, который был вице-губернатором Петербурга, участником Северной войны. Это верно?

Анастасия Коновалова:
- Да. А еще и первый моряк в роду Римских-Корсаковых. Он был крестником Петра Великого.

Галина Паламарчук:
- Эта морская линия потом прослеживается?

Анастасия Коновалова:
- Николай Андреевич Римский-Корсаков не только великий русский композитор, который сделал славу этому роду. Это представитель огромной морской династии, 20 морских офицеров было в роду, 8 из которых были адмиралами.

Галина Паламарчук:
- А как протекала жизнь в этом доме?

Анастасия Коновалова:
- В этом доме после смерти Петра Войновича проживала его супруга и один из сыновей Петр Петрович. В 1835 году будущий отец композитора Андрей Петрович получил окончательно отставку от государственной службы и переехал со своей семьей сюда. Здесь он будет вести тихую спокойную жизнь. Андрей Петрович не очень любил светские приемы, светскую жизнь. Очень не любил по гостям ходить, в отличие от его супруги. Она вела активную светскую жизнь.

Галина Паламарчук:
- Но в этом доме они все же принимали гостей?

Анастасия Коновалова:
- Конечно. Андрей Петрович был человек очень уважаемый, и тихвинцы часто приходили к нему разрешить какие-то споры.

Галина Паламарчук:
- Как была устроена жизнь в доме? Он перестраивался с годами или нет?

Анастасия Коновалова:
- Дом перестраивался. В 1801 году дом строит Петр Войнович по образцовым планам, которые тогда было принято заказывать из Москвы, из Петербурга. Дом был абсолютно симметричный. Но в 1831 году Андрей Петрович перед тем, как свою семью перевезти в этот дом, устраивает большой капитальный ремонт с переделками, с пристройками. Пристраивает холодные сени и две парадные комнаты. Дом перестает быть симметричным, становится больше.
А вот после Римских-Корсаковых люди уже знали, что Николай Андреевич – очень известный талантливый композитор, и к этому дому они относились очень бережно, старались ничего не менять в нем.

Галина Паламарчук:
- После реставрации музей еще не вернул экспозиции на место, но уже можно пройтись и почувствовать его дух и атмосферу.

Анастасия Коновалова:
- Мы работаем в интересном формате - без экспозиций, без предметов, рассказываем о самом доме, о тайных историях, которые он помнит, а он их помнит немало. Дому более 220 лет, и во время реставрации эти истории нам открывались.

Галина Паламарчук:
- Какие, например?

Анастасия Коновалова:
- Во время реставрации одна из комнат сделала щедрый подарок: когда были сняты слои обоев и штукатурки, нам открылось 3 первых исторических слоя обоев, и первый слой – «цветочек», 1801 год. Эти обои интересно поклеены. В конце 18-го - в первой половине 19-го века существовал такой способ поклейки обоев, когда предварительно на стену прибивали большие полотна холщевой ткани. Мы видим в витрине фрагменты этой ткани. Называется она серпянка. Прибивали ее к стене маленькими коваными гвоздями. И только потом приклеивали слой обоев. Следующий слой - 1831 год: это тот ремонт, когда Андрей Петрович перестраивает дом, и обои поклеены уже по-другому. Сначала на старые обои приклеены листы старых газет и документов, и только потом - новый слой. Такой способ долго еще просуществовал.

Галина Паламарчук:
- В советское время еще был…

Анастасия Коновалова:
- Благодаря фрагментам этих газет и документов нам дополнительно удавалось эти слои датировать. Следующий и последний при жизни Римских-Корсаковых ремонт в этом доме был в 1859 году. Андрей Петрович предпринимает его за 3 года до своей смерти. Мы об этом ремонте знаем из писем юного Ники - так Николая Андреевича ласково называли в семье. Он тогда учился в морском кадетском корпусе в Петербурге и пишет домой к родителям: «Наверное, все работы у вас завершены, и на дом любо взглянуть».
Когда принималось решение, какой из найденных слоев восстанавливать, решили восстанавливать обои 1831 года, потому что на этот период попадает рождение и проживание в этом доме Николая Андреевича.
Во время реставрации, когда были сняты деревянные проемы, была найдена записка, сложенная в несколько раз, буквально, квадратик сантиметр на сантиметр. Когда развернули, обнаружили фрагмент записки на французском. Разобрать смогли несколько слов: «слишком», «спор», «когда», «чтобы я», «страдания» и «солнышко» как ласковое обращение. Похоже на записку любовного содержания. К сожалению, по почерку нам не удалось определить, кто автор записки. Мы не знаем, кто адресат. Может быть, у Римских-Корсаковых это было тайное место, домашняя почта. Не исключено.

Галина Паламарчук:
- В какое помещение мы сейчас заходим?

Анастасия Коновалова:
- Мы заходим с вами в самое просторное светлое помещение этого дома - столовая. Это первое парадное помещение дома. Дальше нас ожидает целая анфилада парадных комнат.
Цвет стен выбран согласно образцовым планам, по которым этот дом строился. Он должен совпадать с цветом фасада дома. Фасад дома должен выкрашиваться в палевый цвет.

Галина Паламарчук:
- Следующая комната - еще одна парадная?

Анастасия Коновалова:
- Да, и она, пожалуй, самая нарядная комната дома. Называется она «паркетная зала». Это единственное помещение в доме, где был положен паркет. Причем, паркет от стены до середины комнаты - это подлинный паркет белого дуба работы мастеров 1801 года. Здесь сейчас работает временная выставка двух уникальных предметов: это первая и последняя вещи композитора. Между двумя этими вещами поместилась вся жизнь великого гения. Это крестильная рубашка маленького Ники. Она ручной работы, батистовая, с вышивкой. Если вы внимательно посмотрите на вышивку, то справа на горловине сможете увидеть вышитый герб рода Римских-Корсаковых. Можно предположить, что в этой распашонке крестили всех в роду Римских-Корсаковых.
Последняя вещь - это чесучовый пиджак Николая Андреевича, он был сшит для композитора в последние годы его жизни. Чесуча - это дикий шелк. В одежде из такого материала комфортно в жаркую летнюю погоду. Семья композитора предполагает, что последние дни своей жизни, которые Николай Андреевич провел в Любенске, он провел именно в этом пиджаке. Он скончался 21 июня, когда стояла жара. А этот пиджак он очень любил.
И еще одна парадная гостиная этого дома. Здесь во время реставрации были найдены фрагменты бордюров. Они восстановлены. А вот цвет и рисунок обоев взят из примеров интерьерной живописи 19-го века. В таких гостиных в дворянских домах 19-го века могли их использовать как диванные, бальные или библиотечные. В небогатых домах, как правило, объединяли в себе все три этих назначения.

Галина Паламарчук:
- А там впереди что за небольшая комната?

Анастасия Коновалова:
- Это кабинет хозяйки, будуар Софьи Васильевны. Так как комната парадная, хозяйка могла принимать гостей в этой комнате, могла здесь заниматься чтением, написанием писем, рукоделием. Софья Васильевна была необыкновенной руководительницей. В фондах музея хранится ее шкатулка, в ней много коробочек. В каждой коробочке бисер. Бисер мельчайший, в нем трудно увидеть дырочку. А она вышивала необыкновенной красоты работы. Могла выйти из этого кабинета на веранду и в сад.
В саду Софья Васильевна варила варенье, она была хорошей хозяйкой.
Сохранилась книга ее рецептов, есть интересные – помады (она сама себе помаду варила), есть рецепт шампанского, какой-то необыкновенный раковый суп.
Во время реставрации дом нам дарил не только фрагменты обоев, заложенные окна и двери, но и фрагменты, а то и целые предметы. Например, были найдены фрагменты стёкол 19-го века. Они очень тонкие. Наши с вами современные стекла толщиной порядка четырех миллиметров. Эти - от миллиметра до полутора. Был найден фрагмент печного изразца в столовой. Теперь мы понимаем, что печь в столовой, вероятнее всего, была изразцовой, а не беленой, какой мы ее сегодня увидели. Были найдены фрагменты посуды разных времен.
Три предмета были найдены под полом в столовой. Скорее всего, провалились в щель между половицами. Вот накладка на мебель, фрагмент деревянного декора и ключик, он похож на мебельный. Представляете, какая история была, когда его потеряли? Так и не нашли.
Было найдено большое количество флаконов. Часть из них относится к 19-му веку, часть уже к веку 20-му. Два маленьких флакона - аптечные, в них хранили камфорное масло. Удивительно, но яркий аптечный запах до сих пор сохранился.
Помните, мы смотрели с вами обои, которые клеили на серпянку, на ткань? Как раз такими маленькими коваными гвоздями их прибивали к стене. На одном из гвоздей даже фрагменты этой ткани сохранились.
Кованый засов, кованый гвоздь, кованый ухват - предметы конца 18-го - первой половины 19-го века.
А вот береста, которую вынули из-под первого венца в стене. При строительстве под первые бревна подкладывали бересту для дополнительной гидроизоляции. В современных стройках используют рубероид.
Еще одна очень модная деталь декора интерьеров 19-го века – потайная дверь-шкафчик. Мы находимся в парадных комнатах, в них могли находиться гости. Но в доме есть и не парадные помещения, куда гостям вход воспрещен. Видя такой шкафчик, гости понимали, что дальше прохода нет. Мы знаем, что у Римских-Корсаковых такая дверь была, но она, к сожалению, была утрачена во время первой реставрации. Поэтому одной из целей реставрации было восстановление такой двери. В нашем шкафчике теперь стоят корешки книг из библиотеки Андрея Петровича.
Я приглашаю вас пройти туда, куда раньше гостям Римских-Корсаковых вход был воспрещен – в спальни. Одна спальня принадлежала Софье Васильевне, вторая - Андрею Петровичу. Но кому какая - доподлинно неизвестно. Мы можем только догадываться. В соседней спальне есть маленькая дверь, которая вела во флигель, где обитала прислуга. Чаще всего хозяйку дома селили ближе к прислуге. Вероятно, та спальня Софьи Васильевны, а эта Андрея Петровича.
Мы с вами попадаем в помещение, которое называется «черные сени». Здесь все подлинное: двери, полочка и все бревна. Если потрогать эти бревна, то понятно, что они тесаны топором. Говорят, что древесина, обработанная топором, не гниет, потому что лезвие топора так запечатывает поры дерева, что оно уже больше гниению не подвержено.

Галина Паламарчук:
- Говорили, что пилы терзают бревно, поэтому их и не использовали.

Анастасия Коновалова:
- Отсюда можно подняться в мезонин. Поднимаемся мы с вами по исторической лестнице, ей 220 лет. Она немного крутая, немного скользкая.

Галина Паламарчук:
- На втором этаже сразу слышно пение птиц.

Анастасия Коновалова:
- Птицы здесь не случайны. Это помещение Римские-Корсаковы использовали как птичник. Софья Васильевна птиц очень любила. Андрей Петрович ее называл «властительницей мира животного и растительного». Здесь жило много птиц: попугаи, канарейки, дрозды и даже один снегирь. Особенно дисциплинированных птиц пускали полетать по дому. Они садились на голову и плечи гостей и хозяев дома. Еще здесь жил большой амазонский попугай. Его из дальних плаваний привез старший сын в подарок матушке Софье Васильевне. Попугай пел песенку, которую Ника подобрал на рояле, аккомпанируя своему любимцу.
За год до смерти, когда Николай Андреевич будет писать свою последнюю оперу «Золотой петушок», он выведет нашего тихвинского попугая на сцену. У Пушкина в «Золотом петушке» нет такого героя - попугая. Этот герой придуман Николаем Андреевичем. Согласно воспоминаниям композитора, он поет именно ту песню, которую Ника слышал здесь, в тихвинском доме.
Это детская спальня. Обои и бордюры, которые вы видите в мезонине, восстановлены. Мезонин самым щедрым оказался на фрагменты обоев и бордюров. Здесь располагалась колыбель, затем кроватка маленького Ники. Вместе с ним в комнате проживала его нянюшка. Первую колыбельку для Ники привозит из Петербурга его старший брат Воин. У них была большая разница в возрасте. Он приезжает на крещение Николая. Воину было уже 22 года, когда Софья Васильевна узнала, что ждет второго ребенка. И Воин воспринял эту новость неоднозначно. Он пишет к родителям, что для него это очень волнующая новость. Он не знает, что такое быть братом и, скорее, для этого ребенка он будет отцом, чем братом. Софья Васильевна узнает, что она ждет второго ребенка, когда ей шел уже 42-й год, а Андрею Петровичу – 60-й, она очень смущается своего положения. А потом ей снится сон, что она идет по темной улице, и с темного неба к ней спускается ангел. В руке у ангела горящая свеча, и ангел передает её в руки Софье Васильевне. Наутро она понимает, что ждет необыкновенного ребенка. Так и получилось. Мы знаем об этом из альбома Софьи Васильевны. В 19-м веке было принято вести альбомы, в которых приходящие в дом гости могли оставить пожелание, стихотворение или сделать рисунок. Кто-то из гостей со слов Софьи Васильевны оставляет в ее альбоме рисунок. Долгое время фотокопия этого рисунка украшала кабинет уже взрослого Николая Андреевича, когда он жил в Петербурге. И его дети называли этот рисунок «сон бабушки».

Галина Паламарчук:
- В какие комнаты мы с вами пойдем дальше?

Анастасия Коновалова:
- Давайте мы пройдем в комнату, которая называется детская игральная, комната с балкончиком. В этой комнате Ника играл. У мальчика была любимая игрушка - лошадка. Сам он ее называл - коняга. Эту лошадку для нас сделала тихвинская художница по эскизам 19-го века. Мальчик из этой комнаты любил наблюдать за рекой Тихвинкой. В 19-м веке река была полноводная, судоходная, и в день могло проходить до 30 судов. Мальчика очень увлекало это занятие.

Галина Паламарчук:
- Неудивительно, что он тоже выбрал морское дело.

Анастасия Коновалова:
- Перед его глазами было 3 великих моряка: его прадед Воин Яковлевич, он был вице-адмиралом; дядюшка Николай Петрович, тоже вице-адмирал. И, конечно, старший брат. Воин все время находится в дальних плаваниях, привозит в Тихвин диковинные вещички из разных стран, шлет домой письма, которые имеют не только историческую ценность, но и литературную. Необыкновенной красоты письма дома читают вслух. Когда Нике исполняется четыре года, он пишет брату первое письмо. Пишет большими печатными буквами. Воин вынужден большими печатными буквами отвечать брату. Для него это было трудно. Он обладал мельчайшим бисерным почерком, и в 5 лет он не выдержал, написал брату: «Попроси ты уже, наконец, папа или мама научить тебя разбирать рукописный текст».

Галина Паламарчук:
- Из окна он любовался, наверное, не только Тихвинкой, но и монастырем?

Анастасия Коновалова:
- Конечно. Эти виды за 220 лет практически не изменились. Николай Андреевич в своих воспоминаниях писал, что многие произведения на духовные темы он сочинял, вдохновляясь памятью от перезвона тихвинских колоколов.

Галина Паламарчук:
- А вот и кабинет хозяина дома.

Анастасия Коновалова:
- Да, это кабинет Андрея Петровича. Здесь мы представляем нашим посетителям карандашный портрет Андрея Петровича 1835 года. Именно в этом году Андрей Петрович окончательно свою семью перевозит сюда, в Тихвин. Он проживет в этом доме до конца своих дней. В этом кабинете Андрей Петрович будет начинать и заканчивать каждый свой день. Здесь он продолжительно молился, читал Евангелие, книги духовного нравственного содержания, делал из них выписки, собирал, разбирал архивы, вел обширную переписку с друзьями и сыновьями.
Переписку он вел интересно. Когда он письмо получал, он писал на него ответ и сразу же дублировал свое письмо. Одно он отправлял адресату, второе подшивал к переписке. Таким образом, сохранился огромный архив переписки семьи Римских-Корсаковых.
Андрей Петрович тщательно и аккуратно подходит к заполнению всех документов. У нас есть копия, увеличенная с листа из карманного календаря месяцеслова. Такие календари были популярны в 19-м веке. В них были пустые листы, которые назывались «для записи худых и добрых дел наших». Как раз на таком листе Андрей Петрович делает запись 6 марта (по старому стилю, по-новому – 18 марта) 1844 года по полудни: «в 4 часа 53 минуты родился в Тихвине Николай Андреевич Римский-Корсаков». До минуты знаем, когда композитор родился. Из таких записей знаем, когда у мальчика первый звук появился, когда он первый шаг сделал, первое слово сказал. Уникальный документ.

Галина Паламарчук:
- Помещения на втором этаже зонированы?

Анастасия Коновалова:
- Зонированы. Именно так зонированы они были у Римских-Корсаковых. Это решение называется «простой балясник».

Галина Паламарчук:
- В ХХI веке это модно и современно.

Анастасия Коновалова:
- Как и бордюры. Многие посетители говорят, что хотят у себя в квартирах теперь сделать бордюры, потому что выглядит это нарядно и красиво. Парадная лестница этого дома тоже историческая, не менее крутая и скользкая. Каждый раз, когда наши гости спускаются по этой лестнице, мы предлагаем им представить, как Софья Васильевна в кринолинах, со свечой в руке, может быть, с ребенком под мышкой не один раз за день преодолевала эту лестницу.
Выйдя из веранды, мы попадаем в сад.

Галина Паламарчук:
- А кто занимался садом, кроме прислуги?

Анастасия Коновалова:
- Софья Васильевна любила сад, любила растения. А Воин из дальних плаваний привозил или пересылал ей какие-то семена заморских растений, которые она старалась у себя выращивать.
Сад был большой, любимый семьей. К сожалению, сад войну не пережил. Но внучка композитора Татьяна Владимировна по письмам юного Ники, который уже тогда учился в Морском кадетском корпусе (он поступил в корпус в 12 лет), очень скучал по дому, писал домой письма и подробно описывал все, что он помнит в саду, в огороде, - так вот Татьяна Владимировна создала проект сада. И по этому проекту сад был высажен снова. Сейчас здесь выращивают те растения, которые выращивали у себя Римские-Корсаковы.

Галина Паламарчук:
- А какие-то деревья с той поры сохранились?

Анастасия Коновалова:
- К сожалению, нет. Практически полностью сад был уничтожен во время войны.

Галина Паламарчук:
- Какова была судьба дома?

Анастасия Коновалова:
- Непростая. В 1941 году в Тихвине стояли немцы, и почти месяц в доме располагалась немецкая казарма. На тот момент на доме уже была установлена мемориальная доска. Но, несмотря на эту доску, относились немцы к дому без уважения. В ужасающем состоянии оставили после себя дом. Немецкие офицеры устраивали в доме оргии, уничтожили архив композитора.
После того, как немцев вышибают из города, в дом заезжает советский госпиталь, солдаты постепенно начинают приводить дом в порядок. К сожалению, во время войны в дом попадает снаряд, но чудом не разрывается, задеты только перекрытия двух парадных помещений, что впоследствии удалось восстановить.
Музей открылся в 1944 году, к 100-летию со дня рождения Николая Андреевича. Тогда по случаю этого юбилея выходит постановление Правительства. Там 8 пунктов. Часть касается потомков композитора. Есть пункт, что необходимо присвоить имя Николая Андреевича Ленинградской государственной консерватории, а четвертый пункт звучит так: «открыть Государственный дом-музей имени Николая Андреевича Римского-Корсакова в домике, где родился композитор в городе Тихвине». И вот 23 июля 1944 года, еще идет война, а в Тихвине открыли музей. Было только две комнаты - паркетная зала и столовая. Только два мемориальных предмета - часы и кресло Андрея Петровича, отца композитора. Их в музей передает сын Владимир Николаевич. Он приезжает на открытие, произносит речь и говорит, что мечтает, чтобы в доме звучала музыка. И через 2 года при его поддержке в доме открывают детскую музыкальную школу. Она до сих пор в Тихвине существует, в ней до сих пор преподают люди, которые начинали учиться здесь.

Галина Паламарчук:
- И сейчас здесь звучит музыка в концертном зале?

Анастасия Коновалова:
- Мы стараемся выполнять завет сына композитора Владимира Николаевича. Музыка звучит и в доме, и в концертном зале – это полковая церковь. У нас проходят замечательные концерты. К нам приезжают артисты мирового уровня - Мариинка, Большой театр.

Галина Паламарчук:
- Пока готовится экспозиции, в полковой церкви стоит рояль композитора?

Анастасия Коновалова:
- В полковой церкви открыта временная экспозиция, и посетители нашего музея могут посмотреть на часть предметов из коллекции музея. Замечательно, что удалось во временной экспозиции выставить, – рояль фирмы Беккер, который принадлежал композитору 30 лет. Конечно, исторически в нашем доме он никогда не находился. Он был приобретен композитором уже в Петербурге, сразу после венчания с Натальей Николаевной. Этот инструмент отслужил 30 лет композитору. А потом, когда он приобретает новый инструмент, этот рояль он дарит своей дочери Софье. Но она была вынуждена в 20-е годы этот инструмент продать. К сожалению, она продает его перекупщику, инструмент теряется и находится только в 60-е годы. Находит его сын композитора Владимир Николаевич благодаря номеру 2929 и сообщает в музей. Музей выкупает рояль, с 60-х годов он стоял в нашем доме.

Галина Паламарчук:
- Перед нами полковая церковь, мы начинали нашу прогулку, начиная от этого здания. Она появилась здесь раньше этой усадьбы, да?

Анастасия Коновалова:
- Согласно легенде, Тихвинская икона несколько раз являлась людям в разных местах, появилась и здесь, как будто несомая невидимыми ангелами по воздуху. Именно здесь она впервые спустилась в руки молящимся. Здесь даже начали строить церковь, но до темноты успели построить только три венца. Оставили людей охранять икону и венцы, а утром охранники просыпаются, а ничего нет, как будто все это сон был. Стали искать икону и нашли ее на другом берегу. Икона выбрала себе другое место. Здесь поставили сначала поклонный крест, потом деревянную церковь. В 1771 году деревянную церковь разобрали и началось строительство этой часовни.

Галина Паламарчук:
- Что можно увидеть во временной экспозиции?

Анастасия Коновалова:
- Например, копию интересного документа - «Свидетельство о рождении и крещении Николая Андреевича Римского-Корсакова». Согласно этому документу, мальчика крестили через 3 недели после рождения в женском Введенском монастыре через дорогу, у него было четверо восприёмных, как тогда называли, крестных родителей. Один из них - старший брат Воин.
А вот - шелковая лента-ростомер. Раньше детей измеряли такой лентой. Последняя отметка сделана, когда Николаю Андреевичу было 17 лет, рост мальчика составлял 183 сантиметра. Он был высокий.
В экспозиции представлена копия известного полотна – это картина Истомина «Перенесение Тихвинской иконы Божьей Матери». На ней отражена наша Тихвинская традиция, которая недавно была возрождена. Оригинал картины находится в Михайловском замке. Здесь на картине икону переносят из теплого храма в холодный. Икону несет император Павел I со своим наследником. А в числе почетных приглашенных гостей мы можем видеть Петра Войновича Римского-Корсакова.
Еще один экспонат - генеалогическое древо Римских-Корсаковых. Николай Андреевич происходит от одной из веток Римских-Корсаковых, которая начинается от Корсака. Существует несколько теорий возникновения фамилии Римский-Корсаков. По одной - предки Римских-Корсаковых прибыли с острова Корсика в Рим, а оттуда - в Литву. Их фамилия тогда звучала – Корсак. Корсак переезжает в Москву в 14-м веке. Там его фамилия приобретает более русское звучание - Корсаков. А спустя 300 лет его потомки, трое братьев, обращаются с челобитной к царю с просьбой добавить приставку Римские, «ибо слишком много Корсаковых развелось». Они себя считают наследниками Римской империи. Царь позволяет им это сделать, и появляется фамилия Римский-Корсаков.
Есть стенд, который знакомит нас с периодом жизни Николая Андреевича, когда он учился в Морском кадетском корпусе. Мальчик поступает в кадетский корпус в 12 лет, очень скучает по дому, пишет много писем. За период, пока будет длиться его обучение (это почти 6 лет), он напишет домой более 240 писем. Он подробно рассказывает все, что с ним происходит в Петербурге и в корпусе. Например, в одном письме Николай Андреевич расскажет, как в корпусе итоги подводят: в конце недели всех кадетов выстраивают в две линии, с одной стороны - мальчики, которые хорошо учились в течение недели и получили оценки выше пятерки (тогда существовала 12-балльная система оценки). Проходит директор корпуса – адмирал, кланяется кадетам, жмет им руку и дарит такое количество яблок и груш, какое количество оценок 10,11,12 баллов мальчик заработал за неделю. С другой стороны стоят мальчики, которые плохо учились, получили оценки ниже пятерки. Их в увольнительную не пустят. А вот если ребенок получил 0 или 1, его секли. Нику не секли ни разу за все 6 лет обучения. Он заканчивает корпус 6-м из 60-ти.
Возникает вопрос: как ребенок, который мечтал стать моряком, у которого перед глазами такая династия, который так успешно проходит обучение, становится не моряком, а композитором? Конечно, это не случайно. Ника был талантлив с самого детства. В 6 лет у мальчика обнаруживают абсолютный слух. Кто-то из домашних нажимает на клавишу, и Ника, находясь в другой комнате, безошибочно определяет, какая нота прозвучала.
У него в Тихвине было 3 преподавательницы по музыке. Последняя - Ольга Феликсовна Филь - писала о том, как проходили их уроки. Она пишет, что Ника относился к игре на рояле с ленцой: то не доиграет произведение, то какой-то свой конец придумает, скажет, так лучше. Она его за это ругала. Мы понимаем, что уже тогда у мальчика появились сочинительские способности. Ника поступает в корпус. Брат продолжает нанимать для него преподавателей. Первый достаточно быстро отказывается, говорит, что ученик превзошёл учителя. А вот второй, и сам Николай про него напишет, как о неоценимом для него человеке, заметит сочинительский талант Николая. Он дает ему задание на сочинение, приводит его к Балакиреву, вокруг которого тогда собирались молодые композиторы. Балакирев слушает первое произведение Николая и говорит: «Прекрасно, пиши симфонию». И совсем юный мальчик, ему еще 17 лет не было, берется за сложное произведение. Кстати, финал одной из частей симфонии Николай напишет здесь, в тихвинском доме, когда приедет на рождественские каникулы. Через несколько месяцев умирает его отец. Еще через месяц Николай заканчивает морской кадетский корпус. Он уже тогда понимает: не хочет быть моряком, он хочет сочинять музыку. Но он дал обещание отцу, матушке, брату, что он станет офицером. Поэтому он отправляется в обязательное практическое плавание, которое будет длиться почти 3 года. Поначалу Николай продолжал сочинять музыку в плавании, но потом перестает: тяжелая работа, тяжелая атмосфера - не получается. Домой Николай едет с плохими мыслями. Он пишет: «Жизнь кончена. Я никогда не буду сочинять». Но в 1865 году на берегу его встречают два человека: матушка и Милий Алексеевич Балакирев. Николай снова окунается в композиторской среду и заканчивает свою первую симфонию.
В этом же году, в декабре 1865 года, в зале городской Думы состоится концерт в пользу бесплатной музыкальной школы. На этом концерте прозвучит первая симфония Николая Андреевича. Цезарь Кюи напишет статью о том, как публика встретила это произведение. Он пишет: «Дирижировал Балакирев, дирижировал блестяще. Публика встала, долгие громогласные аплодисменты, и все требуют автора на сцену». Можете себе представить, каково было удивление публики? На сцену вышел совсем юный, 22-х лет ему не было, в форме морского русского офицера, с еще не сошедшим загаром после плавания, Николай Андреевич.
Так началась его музыкальная карьера. Больше музыке он никогда не изменял. Он напишет 3 симфонии, 15 опер, 79 романсов и еще много других произведений. Талантливейший человек!