Матушка Феофания: «На самом деле крест несет нас. Поэтому не страшно»

Галина Паламарчук:

- Матушка Феофания, чуть больше 10 лет Вы здесь восстанавливаете монастырь. Уже столько сделано, что другим на это не хватит и 50-ти лет.

 Матушка Феофания, председатель Приходского совета храма Иконы Божией Матери «Утоли моя печали» (возрождаемый Пятогорский монастырь):

- Мне кажется, что, наоборот, очень мало еще сделано. У меня просто внутри такое чувство, что надо быстрее, быстрее все делать. То, что уже сделано, это уже и неважно.

 Галина Паламарчук:

- А как Вы оказались здесь, в этом монастыре? Почему именно в этом, а не в каком-то другом?

 Матушка Феофания:

- Тут неподалеку находился реабилитационный центр для наркозависимых. Собственно, это был тот центр, в котором я до монастыря занималась реабилитацией. А когда центр закрылся, перешла сюда, в монастырь.

 Галина Паламарчук:

- Вы здесь бывали, видели всю эту разруху?

 Матушка Феофания:

- Конечно. Знаете, мне не хотелось сюда идти, но так складывалось. Когда занимаешься реабилитацией, понимаешь, что без Божьей помощи это невозможно делать, тем более, учитывая, как это было организовано у нас. И вот это чувство близости Божьей… Если ты живешь нормально где-то в Петербурге, в своей квартире и раз в неделю ездишь в храм, это не дает тебе ощущения полноты общения, что ли, Его чудесного присутствия. И поэтому после закрытия реабилитационного центра возвращаться в обычную жизнь уже не хотелось. Но и в эту помойку приходить тоже не было особого желания.

 Галина Паламарчук:

- Это было какое-то заброшенное общественное место?

 Матушка Феофания:

- Да. Но так получилось, что я сюда пришла, просто Господь настоял, наверное.

 Галина Паламарчук:

- Что здесь было? Вот на этих ухоженных сегодня газонах?

 Матушка Феофания:

- Вот на этих ухоженных газонах… Там, где стоит сейчас подпорная стенка, рос ряд ясеней. Когда ясень стоит без листвы, он ужасно выглядит с толстыми сучьями. И вот там стоял ряд ясеней, здесь и здесь. И в одну весну они все оказались сухими. И жутко выглядели, понимаете, как будто умерли. Вот такое впечатление создавали. Ну, что? Начали мы их пилить. У меня тут живут двое или трое ребят без определенного места жительства. Они же мастера на все руки. Пилили, корчевали. Потом оказался такой перепад уровней, который в итоге обыграли подпорной стенкой. Убрали самосевы, заросли, оформили – получилось красиво.

 Галина Паламарчук:

- А монастырские строения что из себя представляли? Не было колокольни, да?

 Матушка Феофания:

- Не было колокольни, да и сама церковь во имя великомученика Пантелеймона не была похожа на церковное здание, как сейчас. И Тихвинская церковь тоже. В деревянном помещении была контора совхоза в советское время. А раньше, во времена существования монастыря, там была больница, к которой в последующем и был пристроен этот храм. Когда мы пришли, крыша там протекала, вообще все крыши протекали, часть здания отвалилась. Торцевая стенка сгнила. И мы это тоже все поднимали зимой, коврами дыры завешивали. Жили как цыгане.

В общем, сначала сделали крышу над корпусом, не имея денег. И когда начали делать эту крышу, знаете, у меня просто уже была такая внутренняя усталость от этого напряжения: денег нет, чем платить за работу? Я просто понимала, что я больше не могу. Я тогда уехала на Соловки: там-то люди страдали, действительно, за Христа, а я просто по своему неверию, что Господь даст денег. И Господь каким-то образом дал денег. Ну, в общем, история большая, но во всяком случае все сделали. Видите? Очень красиво. Крышу храма подняли, она стала немножко… пошатровее. Выполнили украшения, купола сделали сами. У нас стоял такой навес, и под ним мы все лепили, а потом наверх поднимали.

Это был первый праздник. А второй, когда сделали колокольню и подняли наверх колокола. На колокола навязали большие алые банты, женский же монастырь.

 Галина Паламарчук:

- А местные жители пришли на этот праздник?

 Матушка Феофания:

- Вы знаете, местные жители, я думаю, сейчас относятся к нам лучше, чем раньше, потому что все-таки интересы многих были тут затронуты. Но сейчас муниципалитет всем, у кого были документы, выдал участки в другом месте.

 Галина Паламарчук:

- А тут были сараи какие-то, огородики?

 Матушка Феофания:

- Да, да. В основном, даже не огородики, а просто сараи и погреба. И все это было набито бутылками и всяким мусором. Как я говорю, культурный слой. Пришлось убирать.

 Галина Паламарчук:

- Территория монастыря большая, и Вы уже знаете, что в каждом уголке будет?

 Матушка Феофания:

- Да.

 Галина Паламарчук:

- Как рождались эти проекты? Вы ходили, смотрели, читали историю монастыря и решали, что где будет? Вот там, например, у вас будет конюшня, насколько я поняла. Почему?

 Матушка Феофания:

- Да. Я одна жила здесь долгое время без света, без воды - без всего. И когда сидишь у окна, смотришь на все это безобразие и в какой-то момент как будто тебе открывается что-то, и ты видишь, как это должно быть. Как будто, знаете, проявляются фотографии, как их делали раньше. Начинает картинка проступать, и ты вдруг видишь, как это надо сделать. Не то, что у меня есть какие-то проекты, которые я тут насильно пытаюсь поставить на эту землю. Это как-то само по себе происходит.

 Галина Паламарчук:

- А как дальше? Вы одна, какие-то помощники появляются. Откуда силы-то берутся? Женский же монастырь, а работа, по-моему, только мужская.

 Матушка Феофания:

- Ну, знаете, Господь дает, как это скажешь? Тут к нам недавно приехали люди и спрашивают: откуда вы деньги берете? Такое дорогое у вас все, качественное. Я говорю, что Господь дает. Идем дальше, рассуждаем, говорим, а они снова: «Все-таки как Господь дает? Откуда у вас деньги?» Это, понимаете, действительно, как-то не укладывается в голове, какая-то немыслимая ситуация на самом деле. Когда я затеваю что-то новое на этой территории, для меня это тоже закрытая тема. Когда я знаю, откуда можно взять деньги, это нормальная ситуация, надо сделать то-то и то-то, и деньги у тебя будут. А когда ты понимаешь, что их может только Господь послать, а Господа ты не видишь, да? И получается так, что они как бы и прийти ниоткуда не могут. Ну, согласитесь, на уровне логики объяснить это невозможно, только на уровне чувств. Тут можно только мечтать. Вот я говорю: Господи, я мечтаю об этом. И вот так ты начинаешь мечтать, и что-то начинает проявляться, осуществляться.

 Галина Паламарчук:

- Расскажите про вашу мечту, про центр для людей с ментальными проблемами.

 Матушка Феофания:

- Знаете, поскольку я занималась реабилитацией наркозависимых, то есть инерция такая, что нужно какое-то служение. Когда в свое время я стала заниматься реабилитацией, это для меня было тоже неожиданно, потому что я с наркоманами никогда раньше не встречалась и вообще не знала, что за проблема такая. И вдруг появилась идея, и я стала это делать. А потом, когда центр закрылся, и я как-то шла по монастырской аллее, которая ведет из глубины, и думала, что надо продолжить заниматься реабилитацией. А сама чувствую, что мне совсем не хочется даже думать об этом, про этих наркоманов. И появилась тема с ментальными проблемными людьми. Как-то Господь это все дает, я бы сама не придумала, потому что мне эти проблемы - ни одна, ни другая – были не близки и не знакомы.

 Галина Паламарчук:

- Вы предполагаете, что на территории монастыря будут какие-то помещения, домики, где будут размещаться эти люди?

 Матушка Феофания:

- Да, оставшиеся без поддержки семьи, родителей. Кто за ними присмотрит? Родные ушли, и они остались одни. Они не идут в интернат после семьи. Знаете, когда с маленького возраста они в интернате растут, то как-то привыкают к этому. А взрослые, конечно, уже не могут приспособиться к таким условиям и довольно быстро умирают. Знаете, среди них есть такие люди талантливые, очень интересные! Я с ними познакомилась поближе. Они сюда смогут приезжать еще с родителями, а потом, когда останутся, уже переехать.

 Галина Паламарчук:

- Конюшня, которая строится, это уже зримое начало этого проекта?

 Матушка Феофания:

- Чтобы хоть что-то уже начать делать ради этого проекта, вот она уже и стоит. Потому что эти люди смогут общаться с животными - для них это важно. У нас такой план вместе с девочками: будут не только животные, у нас есть сельхозземли на территории нашего монастыря, где мы мечтаем выращивать лен, что-то еще такое. Чтобы потом эти люди руками могли его выделывать. Тоже очень хорошо для поддержки их здоровья - и эмоционального, и психологического, и физического. Здорово что-то сделать своими руками. Потому что, знаете, когда на всем готовом живешь, даже нормальный человек станет инвалидом.

 Галина Паламарчук:

- В женском монастыре не могут не быть цветы. А у вас даже розы есть, такая красота. Как вы это местечко называете?

 Матушка Феофания:

- Италия… И камнем вымощено – он тут повсеместно валялся, какие-то старые фундаменты.

 Галина Паламарчук:

- Если коснуться истории, то ведь с самого начала это был именно женский монастырь, который выделился из Вохоновского?

 Матушка Феофания:

- Не знаю, так пишут. Может быть, не совсем так, но сейчас это уже и не важно.

 Галина Паламарчук:

- Это были последние годы 19-го века. Он просуществовал лет 30 и в 20-м веке, в советское время уже закрылся?

 Матушка Феофания:

- Да. В 20-х годах уже начались репрессии, монахинь сослали.

 Галина Паламарчук:

- И какое-то время часть монахинь была на Гатчинском подворье Пятогорского монастыря, где располагается Покровский собор, потом их сослали дальше – в Казахстан, Среднюю Азию. А в Курковицах постепенно все разрушалось? Здесь совхоз располагался сначала? В какой период все пришло в упадок?

 Матушка Феофания:

- Разрушилось до меня. Говорят, что в одной из частей монастыря были мастерские, там было много сохранившихся помещений. Их сожгли в конце 20-го века, в 90-х годах.

 Галина Паламарчук:

- Сейчас вдоль части монастырской стены цветут виноградники, а что она представляла из себя, когда Вы сюда пришли?

 Матушка Феофания:

- Во-первых, она не была покрыта железом, и ее украшения, щипцы, по-моему, называются, были разрушены. По цвету кирпича видно, что мы восстанавливали. У нас была фотография, по ней и делали.

 Галина Паламарчук:

- Мы видим остатки мастерских, тут уже ничего нет. А что вы планируете здесь сделать?

 Матушка Феофания:

- Не то, что планируем, мечтаем, да. Вот эта стена была частью здания. Вон там, где арочные окна, был храм «Утоли моя печали». Надеемся, что Господь даст нам возможность восстановить это все. Далее трапезная. Там, где облицовано белым камнем, была уличная часть. А кирпичная часть - это внутренние помещения. К трапезной будет примыкать двухэтажный келейный корпус. Ну и заканчивалась ограда таким же зданием. Мы там поставили бетонный забор, чтобы не растаскивали кирпичи, растаскивают до сих пор.

 Галина Паламарчук:

- Ведь удалось газифицировать монастырь?

 Матушка Феофания:

- Мы как раз подходим к теплогенераторной установке. Это современное оборудование, для него не требуется особого помещения, как раньше было. Это устройство рассчитано на перспективу, сделана разводка по всему монастырю.

 Галина Паламарчук:

- И Вы, что, мечтали об этом?

 Матушка Феофания:

- Я даже не мечтала на самом деле. И я очень благодарна депутату Законодательного собрания Ленинградской области Вадиму Анатольевичу Густаву. Он мне всегда что-то предлагает сделать. Я иногда отказывалась даже, а тут согласилась. И вот он – газ. Очень трогательная забота с его стороны.

 Галина Паламарчук:

- Мы проходим еще один храм монастыря?

 Матушка Феофания:

- Это храм Тихвинской иконы Божьей Матери. Тоже архитектор Садовников. У нас остались чертежи, проектная документация, можно сказать. Сейчас он в плане прямоугольный, а в плане был квадратный за счет больших надстроек. Он был очень красивый. Вот здесь, где крыльцо, была большая высокая звонница.

 Галина Паламарчук:

- И вы здесь служите?

 Матушка Феофания:

- Мы служим здесь на Тихвинскую. В этом храме было пять печей, сейчас там нет ни одной. Зимой, конечно, мы тоже служили, когда ремонтировали основной, но сейчас служим в основном. Сейчас, слава Богу, у нас оформлен земельный участок под монастырь. Надо его передать нам в пользование, и тогда мы сможем заявляться на какое-то государственное финансирование, поскольку в пакет обязательных документов идут правоустанавливающие документы на землю. Когда они у нас будут, надеемся, Тихвинскую церковь сможем восстановить.

 Галина Паламарчук:

- Что вы заложили за храмом?

 Матушка Феофания:

- Здесь у нас лиственничный лес, а была помойка, сараи, погреба. Все это с девочками вычищали, жгли костры.

 Галина Паламарчук:

- А дальше заложили дубовую аллею? И сосновый бор? И там же мечтаете о том, чтобы появилось кладбище?

 Матушка Феофания:

- Мечтаем, чтобы у нас было свое кладбище. Смешно звучит.

 Галина Паламарчук:

- Звучит, может быть, и смешно, но вполне по-житейски.

 Матушка Феофания:

- На самом деле, когда знаешь, куда тебя положат, и имеешь возможность обустроить это место, это как-то успокоительно действует.

 Галина Паламарчук:

- Отсюда очень хорошо смотрится территория. Глаз радуется. Вы теперь уже у окошка, как раньше, не сидите и не печалитесь? А если и сидите, то радуетесь?

 Матушка Феофания:

- Нет, просто мне к окошку не подойти. У меня там рояль стоит.

 Галина Паламарчук:

- Играете? А что?

 Матушка Феофания:

- Да все играю. Классику, в основном. Для успокоения, гармонизирует очень. Баха люблю. Вот это у нас камень, приготовленный для мощения дворика у храма «Утоли мои печали».

 Галина Паламарчук:

- Все-таки я уже в который раз Вас, наверное, спрошу, я все равно с трудом себе представляю, как вы это все выносите? Огромная территория, сейчас уже не такая запущенная, какой вы ее видели больше 10 лет назад. И, в общем, постепенно все получается. Именно за счет того, что получается, что Вы видите плоды своего труда - за счет этого, собственно говоря, вы живете и мечтаете о следующих этапах?

 Матушка Феофания:

- Ну, знаете, можно было бы так думать, если бы не самое первое, что тут случилось. Когда смотришь на это сейчас, воодушевляешься и делаешь дальше. А когда ничего не было? Божьей милостью просто. Знаете, у нас же такое время, когда человек ориентирован сам на себя. Когда он смотрит на что-то и соизмеряет со своими возможностями, многое ему кажется невозможным. И поэтому он в таком унылом состоянии, что, действительно, не может ничего сделать. А когда ты сориентирован иначе, вот этот эгоцентризм твой постепенно изживается каким-то образом и центром твоей жизнь становится Господь, который всемогущий. Собственно, интересно это попробовать просто, вот и все. Можно сказать, любопытство. Знаете, в Евангелии сказано: я какой был, такой буду - и всегда, и с вами. И в какой-то момент думаешь: ну, если он есть с нами сейчас такой же, какой был, так и надо попробовать узнать, действительно ли это так? Представляете, прожить жизнь и даже не узнать, что это возможно, не испытать такого чуда в своей жизни! Ну, вспомните, когда вы были ребенком, приходил Дед Мороз. Ну, это же здорово! Приходит Дед Мороз, и вам даже не важно уже, что он дарит. Важен сам факт его, то, что он пришел к вам. Какие-то там стишки рассказываешь, это все каким-то дальним планом идет, а вот эта встреча - это так важно. Ну, представьте себе ребенка, у которого ни разу в жизни не будет Деда Мороза?!

Просто интересно: а как это - личная встреча с Богом? Я вот тут живу в этом монастыре и, наверное, не дерзнула бы так сказать, что у меня состоялась личная встреча с Богом. Смотрю на этот храм, вот он, он есть, это как бы след его присутствия, а самого его я не видела. И такая устремленность получается к Богу! Устремленность не к тому, чтобы построить храм или монастырь, или еще что бы то ни было. Не в этом цель, а цель именно вот в такой встрече, как с Вами. Здравствуй, Господи. Но это же возможно. Понимаете?

 Галина Паламарчук:

- Этот храм - это же след не только Бога, но и Ваш. Не было бы Вас и неизвестно, был бы он?!

 Матушка Феофания:

- Ну, нашел бы Господь кого-нибудь еще. Просто мне повезло, что я ему повернулась под руку. Вы знаете, у нас такое заблуждение, что мы крест несем. На самом деле - это крест несет нас. Если в суть этих взаимоотношений войти, то это именно так. Поэтому не страшно.

 Галина Паламарчук:

- Мы зайдем в храм во имя великомученика Пантелеймона? Он Вам самой теперь очень нравится, да?

 Матушка Феофания:

- Я вот сюда захожу и думаю: этот храм - памятник. До сих пор у меня не укладывается в голове, как это вообще возможно было сделать с теми возможностями, которых у меня нет. Понимаете, вот этот эгоцентризм, да? Я лично не могла бы этого сделать. А он 

стоит, и каждый раз меня убеждает в том, что Господь тут был.

 Галина Паламарчук:

- Вы сразу решили, что здесь должны быть витражи?

 Матушка Феофания:

- Нет, не сразу. Поскольку храм небольшой, мне хотелось расширить пространство. А потом есть такое понятие, как светолитие. Это когда свет льется, а через витражи это как-то очевиднее. Особенно в солнечный день. Очень красиво.

 Галина Паламарчук:

-В каждой мелочи, в выбранном цвете стен, в ковке, в витражах видно, с какой любовью все это сделано…

 Матушка Феофания:

- Ведь любовь - это самая творческая сила. Я не могу сказать, чтобы это была моя любовь. Но вот божественная любовь таким образом проявляется здесь. А с этой мозаикой тоже было очень интересно. Тут стояли козлы, я периодически приходила, садилась на эти козлы и думала, как что сделать в храме. И вечно утыкались мои глаза вот в эту нишу. Люди спрашивали, а что в этой нише? Я понимала, что она сделана для того, чтобы снять нагрузка на арку. Что с ней делать? Хотели в нише икону разместить. Но какой будет ее размер? Представляете? Думаю - задавить все пространство. И мозаика возникла у меня в голове. Я тут же стала искать картинки и нашла. Она, конечно, была в другом цвете и в другую сторону сориентирована. Но художник ее развернул и сделал мозаику в византийском традиционном стиле. Видите, перламутр по краю идет - средиземноморский, как мне сказали. Такая полосочка есть и на полу. И голуби. На мозаике они есть и у нас. Это все само собой как-то получается. Ну, не само собой… План божественного спасения виден повсюду.

Не надо искать какую-то специальную волю Божью, ходить куда-то.

На все воля Божья. Что делать сегодня, что делать завтра? Очевидно становится.

 Галина Паламарчук:

- А такую категорию, как счастье, Вы употребляете?

 Матушка Феофания:

- Ну а почему нет? С частью. Конечно.

 

.