Ивановский пятачок, который не сдали

Галина Паламарчук:
- Мы стоим между у обелиска «Ивановский пятачок». Вот река Тосна, которая впадает здесь в Неву, за нами верфь. Это и есть Ивановский пятачок?

Отец Вячеслав:
- Да. 600 метров вдоль Невы и 400 по реке Тосне - это Ивановский пятачок, тот плацдарм, с которого наши пытались развить Усть-Тосненскую наступательную операцию. Она была неудачной, но очень важной для обороны Ленинграда.
К лету 1942 года немцы меняют планы в отношении Ленинграда. Им потребовались войска на Центральном фронте. И каким бы злодейски успешным, демонически успешным был план голода, нужно было все-таки освобождать войска на северо-западе и срочно перебрасывать на центральное южное направление. И 23 июля Гитлер подписывает директиву о наступательной операции «Нордлихт» («Северное сияние»), в результате которой должны были быть взяты Ленинград и, соответственно, военно-морская база, промышленность должны быть уничтожены, а войска освобождены для Центрального фронта. Для этого сюда секретно перебрасывают 11-ю армию фон Манштейна.
Манштейн, взявший Севастополь, имевший опыт в городских штурмовых боях, считался тем, кто поможет Гитлеру решить эту задачу. Группой «Север» командовал фон Кюхлер.
Наши узнали об операции «Нордлихт» слишком поздно. Она была назначена Гитлером на 14 сентября 1942 года. Донесение нашей разведки о том, что здесь базируются части Манштейна, датируется 14-м октября, на месяц позже.
Но был какой-то, действительно, промысел Божий. Наши решают организовать 3-ю Синявинскую операцию: есоставной частью стала упреждающая операция. Решили развивать наступление от Ленинградского фронта не со стороны Невского плацдарма выше по течению, а именно отсюда. Усть-Тосно - крайняя точка по левому берегу Невы к Ленинграду. Здесь были упорные бои в 1941-м, мы чудом удержали здесь по рубежу реки Тосны противника. За нами находятся автомобильные и железнодорожные мосты, они стратегические. Если бы их подорвали тогда, если бы наши здесь встали, было бы легче, но не сумели. Но дальше Усть-Тосно мы не пустили их.
Именно отсюда, с Усть-Тосно, решают развить наступление. Основная задача наступления была возложена на 268-ю стрелковую дивизию под командованием Донского. Вместе с наступлением по левому берегу с Рыбацкого, Понтонного, Саперного, Корчмино, это чуть ниже по течению, решают перебросить на катерах десант сил Военно-морской базы на вражеский берег, то есть в тыл немцам. Задача была - срочно взять мосты и закрепиться в Усть-Тосно, а с тыла наступать десантом. Это были те же самые бойцы 268-й дивизии и военно-морской базы. Общая численность - 280 человек.
Усть-тосненская операция по удержанию плацдарма с попыткой развития этого плацдарма - трагическая, но очень важная страница в обороне Ленинграда: этой операцией и развившейся далее 3-й Синявинской операцией, которая закончилась в октябре 1942 года, мы сорвали планы на операцию «Нордлихт», сорвали планы немцев на штурм Ленинграда. А самое главное - немцы сбросили весь бомбозапас, который предназначался для тотального уничтожения городских построек Ленинграда. Это были многотонные бомбы, не предназначенные для полевой тактической работы. Их сбросили на наши войска: на Апраксинский лес, на лес около Синявинских высот, на Волховский фронт.
Иногда возникает вопрос: почему Ленинград мало был разрушен? Усть-Тосненская и 3-я Синявинская операции спасли Ленинград от тотального разрушения.

Галина Паламарчук:
- А верно пишут, что десант, который здесь успешно высадился, потом фактически вызвал огонь на себя?

Отец Вячеслав:
- Вызов огня на себя связан со строением, сейчас отсутствующим, на том берегу Тосны. Драма заключалась в том, что взаимодействие между моряками, между военно-морской базой, десантниками и 268-й дивизией было плохое. Да, мы взяли автомобильный мост, но немцы подбили 2 танка на выходе с моста, и наши не могли пользоваться им. Немцы обстреливают - мы не можем даже вытащить эти танки. Десантники оказались заблокированными немцами по этому берегу и чуть дальше со стороны Ивановского. Единственное, что смогли сделать десантники с 19 по 26 августа 1942 года, - это соединиться, подойти к этому берегу и организовать малюсенький плацдарм 400 на 600 метров, который остался, практически, до 1944 года, его так и не сдали.
К 8 сентября 1942 года и наши, и немцы перешли к оборонной борьбе, истощились силы и тех, и других. На той стороне – 121-я пехотная дивизия, немцы подтянули образцовые части, в том числе, один полк дивизии СС, часть немецкой танковой группы. Но и наши к 8 сентября полностью обеспечили здесь оборону. Мы взяли Усть-Тосно, взяли под контроль мосты и маленький клочок земли.
Героизм моряков был совершенно беспредельный. Их было немного, но именно моряки своим героизмом, своим безбашенным отношением к бою определили успех десанта. 956-м полком командовал подполковник Коструба, 942-м – подполковник Клюканов, они не были моряками, но за десантом закрепилась все равно морская слава. Полк Клюканова наступал как раз отсюда. На Ленинградском фронте даже была поговорка: «Бей врага поганого, как бойцы Клюканова». Бить-то били, но за первые дни этой операции Клюкановский полк потерял 70% личного состава. Это были кровопролитные бои.
По поводу моряков хочу вам зачитать стихотворение, которое должны знать все ленинградцы. Стих касается десанта, называется «Бескозырки», написано Леонидом Хаустовым в 1945 году:

В Рыбацком по берегу девочка шла
Тропой, что к Неве протянулась.
А рядом, в волнах, бескозырка плыла,
И девочка ей улыбнулась.

Одна бескозырка, другая... И тих
Был воздух. Заря опустилась.
На Охте старушка заметила их
И медленно перекрестилась.

И плыли они мимо строгих громад
Гранитных твердынь Ленинграда,
Как будто бы их провожал Ленинград
Суровым молчаньем блокады.

И там, где кончается морем земля,
Где волны особенно зыбки,
Матросы увидели их с корабля
И сняли свои бескозырки.

А я был свидетель того, как вода
Кипела в Усть-Тосно, как с хода
На вражеский берег рванулись суда
Десанта Балтийского флота.

Их встретили пушки и били внахлест,
И брали десантников в вилку,
И падал в холодную воду матрос,
Оставив волне бескозырку...

Леонид Хаустов был участником боев. Потрясающее стихотворение, зафиксированная память о героических боях Усть-Тосненской операции.

Галина Паламарчук:
- Мы стоим у памятника. В каком году он был сооружен? Еще в годы войны?

Отец Вячеслав:
- Мы находимся на особенном месте - у памятника, который был сооружен в 1944 году. Это один из самых первых памятников, посвященных Великой Отечественной войне на Ленинградской земле. Его реставрировали, ремонтировали, меняли, украшали. Но факт остается фактом - основа все равно та, блокадная: это 7-метровый гранитный столп. В основании 24 оригинальных снаряда большого калибра. Снаряды такого калибра (130 и 180 миллиметров) - смертельное оружие. На фасаде столпа склоненное воинское знамя. На мемориале захоронены участники десанта, участники Усть-Тосненской операции. Я признаюсь Вам, служа здесь, в Отрадном, я сам хоронил многих из здесь лежащих. Это те, кто были найдены в результате поисковых работ.

Галина Паламарчук:
- Как случилось, что мемориал, который называется «Ивановский пятачок», в 1944 году был установлен в этом месте, а не в том, где на самом деле был пятачок, - там, где сейчас верфь, по другую сторону Тосны?

Отец Вячеслав:
- Мне трудно оценивать, почему верфь нужно было создавать именно на месте боевой славы. Так распорядилась жизнь, судьба. Десантники многие остались там. Служа здесь на приходе, я активно общался с прихожанами, поэтому знаю это.
Это место кровавое для Ленинградской земли: трудно говорить о статистике потерь. Дело в том, что Усть-Тосненскую операцию присоединили к 3-й Синявинской, при этом как бы опустили потери 55-й армии, которая отвечала за эту операцию. Но они не выделены, и историки могут только примерно говорить о количестве потерь. Напомню, что мы говорим о периоде с 19 августа по 8 сентября: за эти дни мы имеем примерно 7 тысяч безвозвратных потерь из состава наших частей.
Вот такая история, такое знаковое место и такой особенный памятник - именно со времен войны. Два архитектора участвовали: Петров и Иогансен. Петров принимал участие в боях, он ставил, что называется, памятник на крови. Это особенно ценно.
Я не очень люблю, хотя это историческое название, слово «пятачок». Ни Невский, не Ивановский пятачок. Понятно, что это маленький клочок земли. Есть объяснение названию: якобы можно было пятак положить на карту - это и были границы территории. Мне нравится воинское, армейское слово «плацдарм», хотя, с другой стороны, оно немецкое… Но это, действительно, плацдарм. Десант был тактический, он должен был ошеломить врага, и он сыграл свою роль. Немцы были ошеломлены, и десантники прошли далеко - до станции Пелла. Обширный кусок вражеской территории был отбит. Но сказалось плохое взаимодействие с войсками, наступавшими по левому берегу, неудачные действия иногда и речников. Потеряли мы 11 катеров. Один из катеров, например, в тумане пристал к берегу и высадил десантников к своим.
23 августа мы предприняли интересные действия: послали один из батальонов 136-й знаменитой дивизии Симоняка. В 1943-м она окажется на острие «Искры» и соединится с Волховском фронтом. Она была сформирована на базе 8-й бригады, которая стояла на полуострове Ханко. Не все об этом знают, но это Симоняк вытащил 28 наших человек на Ханко.
Симоняк - выдающийся командующий. 136-я - выдающаяся дивизия, но ее батальон ничего не смог решить там, на плацдарме.
Такая трагическая, но очень важная Усть-Тосненская операция зафиксирована этим удивительным памятником времен Великой Отечественной.

Галина Паламарчук:
- Сейчас, насколько я знаю, есть инициатива от граждан, жителей города Отрадное, чтобы и на том берегу появился какой-то, хоть символически знак о том, что именно там располагался Ивановский пятачок. Чтобы наши дети, наши правнуки знали правду. Как Вы относитесь к этому?

Отец Вячеслав:
- Можно только приветствовать. Я помню, как был закладной камень, буквально в пяти километрах отсюда. На нем было написано: «Здесь будет установлен памятник Усть-Тосненской операции». Отсюда она началась: напротив АЗС стоит разрушенное здание «Росглавспирта» - там был штаб командования Усть-Тосненской операции. В этом здании производились съемки многих исторических послевоенных фильмов, оно все - в крошку, его необходимо мемориализировать: это памятник, как дом Павлова в Сталинграде.
Я приветствую историческую фиксацию, например, того, что было в районе Пяти углов в Отрадном: именно там стоял храм Иоанна Милостивого, толстостенный, 18-го века, построенный при Екатерине. Он был одной из точек, которую нужно было занять десанту, и десантники практически дошли до него. Он переходил из рук в руки, но мы там не закрепились. Если бы закрепились, мы держали бы с этого толстенного камня под прицелом дорогу на Никольское, дорогу на Шлиссельбург и, соответственно, местные локальные дороги, в том числе и сообщение с нашими войсками.
Еще один памятник, фиксирующий бои в Усть-Тосно, фиксирующий отчасти Усть-Тосненскую операцию, находится по ту сторону дороги. Там зафиксированы части, которые участвовали в Усть-Тосненской операции.
Для меня он особенно дорог, конечно, и боями 41-го года, потому что удержать мы старались любой ценой, понимая, что любая река становится преградой для техники противника, для вооружения. Но не смогли.

Галина Паламарчук:
- И вот мы на еще одном мемориале – «Невский порог». Он создан гораздо позже.

Отец Вячеслав:
- На самом деле, это то же самое, что и мемориал, на котором мы только что были. В его создании участвовали и Иогансен, и Петров, и Олег Романов. Это группа талантливых архитекторов и скульпторов. Основная задача была зафиксировать подвиг 4-й дивизии народного ополчения, сформированной в Дзержинском районе нашего города: здесь ополченцы встали насмерть. Сейчас это просто овраг, а это именно большой противотанковый ров, который выходит к Неве и тянется до Колпино. Около него героически стояли ополченцы, по сути, гражданские люди.
Сейчас это место стало местом официального увековечивания защитников Отечества. Мы видим свежие захоронения, это бойцы, найденные в результате поисковых работ. Именные отмечены. Увековечение должно быть обязательно в металле или в камне. Мы видим знаки, которые говорят о подвиге других частей и, в частности, уже упоминавшейся героической 136-й дивизии, и 268-й. Здесь знаки стоят и воинам из национальных диаспор, которые принимали участие в обороне Ленинграда. И стоят символические надолбы. Это реальные надолбы, они символизируют, что враг здесь не прошел. Враг, на самом деле, взял Усть-Тосно, но линия фронта далеко не ушла. На одном из надолбов - повторение исторической надписи, которая была зафиксирована, сфотографирована после войны: «Путник, передай Ленинграду - враг не прошел».
Свято-Георгиевская часовня была поставлена на момент моего служения здесь, на приходе святителя Иоанна Милостивого. Она тоже символизирует вечную память, которую не только церковь возглашает, но и совершает. Мы ведем большую архивную работу, мы эту вечную память фиксируем.

Галина Паламарчук:
- Сейчас мы - в том месте, где когда-то стоял храм?

Отец Вячеслав:
- Да, мы у пяти углов, поворот дороги на Никольское. Стратегически важный перекресток. Взять этот перекресток – значит, еще и открыть для себя направление на московскую трассу. Здесь когда-то стоял храм святителя Иоанна Милостивого. Не все знают, что в Отрадном был самый любимый дворец Екатерины. Она писала Вольтеру письма из него и говорила: «Я сижу в своем прекрасном дворце и любуюсь на панораму Невы в два направления».
Здесь Нева делает изгиб - Ивановские пороги. Прямо на изгибе, там, где сейчас верфь находится, был дворец Екатерины. Он был разрушен Павлом, ненавидящим свою мать. Из блоков этого дворца он построил себе Михайловский замок, который стал местом его смерти. Мы помним, что придворным храмом, куда ходила молиться и Екатерина, и весь двор, то есть первым храмом Российской империи, на летний период становился храм, который стоял по правую сторону от нас. Это был основательный толстостенный храм, уже разграбленный к началу войны. Я знаю историю, как репрессировали отца Александра Флёрова, последнего настоятеля, каким унижениям он подвергался. Сюда приехали люди в кожаных куртках на черных автомобилях и вынесли все ценное. А здесь с 18-го века утварь была. К началу войны храм стоял заброшенный, он стал важной точкой и для немцев, и для красноармейцев, стал своеобразным ДОТом - долговременной огневой точкой, которая контролировала этот стратегически важный перекресток. Он стал тем местом, которым стремились завладеть наши десантники. К сожалению, не получилось. Храм был разрушен в результате артобстрела, от него оставались руины. После войны он был взорван, уничтожен окончательно. На его месте - жилые постройки. За ним помещалось кладбище 18-го столетия с некрополями. К сожалению, ничего не осталось от этого кладбища: на его месте – гаражи. Мне рассказывали, что, когда рыли ямы под кессоны, находили кости людей. Вот такая трагическая история этого храма. Отец Александр Флёров, последний настоятель, снимал маленькую комнатку здесь, ходил на Неву за водой. А местные мальчишки, пионеры, старика, несущего коромысло и ведра с водой, смеясь, забивали камнями.
Я спросил бабушку, которая мне это рассказала и которая была свидетелем: «Вы тоже бросали камни?». Она сказала: «Я не могла кинуть камень в этого улыбающегося старичка, потому что он нас всех маленькими держал в своих руках, он всех нас крестил». Для меня отец Александр Флёров очень важен: он предшественник моего служения в Отрадном.
С фамилией Флёровых связана еще одна военная история: первый командир нашего батальона гвардейских минометов БМ 13, знаменитых «Катюш», был капитан Флёров. Я, когда узнал, даже вздрогнул, оцепенел. Специально ездил в Оршу, в Белоруссию, на место первого боя, был в местах, где он служил, был на его могиле. Он похоронен просто при дороге со своими товарищами: когда немцы уничтожили его батальон, они подорвали последние машины. Капитан Флёров, увы, не родственник, он не имеет отношение к поповский династии Флёровых, которые служили в Петербурге. Но он стал для меня знаковым человеком и дополнил образ отца Александра, который здесь служил и был расстрелян 14 декабря 1937 года вместе со всем духовенством Шлиссельбургского уезда.
Храм был возобновлён в другом помещении - в здании бывшего Дома культуры. Сейчас храм живет, действует.

Галина Паламарчук:
- Улица называется улицей Победы. Поисковики говорят, что война не закончилась, пока не похоронен последний солдат. Что для Вас означает, учитывая, сколько времени вы занимаетесь историей, победа?

Отец Вячеслав:
- Победа не заключается только в победе оружием. Если ты побеждаешь человека превосходством оружия, то потом только требуется время для реванша. Человек изобретет лучшее оружие и попытается тебя снова победить, побороть. Важна победа духом! И то, что связано с войной, ее осмыслением, ее окончанием, для меня как священника очень важно, потому что это фиксация того удивительного духа, превосходства духа, который мы должны иметь над врагом. Это то великодушие, которое мы должны явить. Только в этом случае мы по-настоящему одерживает победу. Победа своими моральными качествами, своей нравственной красотой. Если это так, то не надо никого убеждать, что мы сильнее, не надо демонстративно махать знаменем Победы, под которым ты не воевал, как многие делают. Не надо показательных акций. Всем будет понятно, что ты принадлежишь тому народу, у которого фантастический нравственный потенциал, на стороне которого стояла правда, и эту правду победить было невозможно.