Невозможно сдержать эмоции, слушая рассказы Валентины Митрофановны Клеопиной. От одного осознания, что это была реальная жизнь, а не фрагменты из какого-нибудь фильма, замирает сердце.
Валентине Клеопиной было 13 лет, когда началась война. Она до сих пор помнит тот день - 22 июня: она с братом и сестрами гостила на даче у тети в Копорье.
"Утром просыпаюсь я, что-то рано встала тогда, а моя тетя сидит на кухне и плачет. Мне 13 лет, в этом возрасте девчонки все понимают. Я подошла и говорю: "Тетя Лиза, что вы плачете, что случилось? Может, с мамой что-то?" А раньше ведь не было сотовых телефонов и обычные не у каждого были. Только у нас одних вот в доме телефон есть. А она говорит: "Да нет, доченька, война началась", рассказала Валентина Клеопина.
День 22 июня 1941 года разделил жизнь огромного количества людей на "до" и "после".
В семье Валентина Митрофановна была старшим ребенком, младшему брату было 11 лет, сестрам 7 и 2 года. Через пару дней они уехали из Копорья и вернулись к маме в Ленинград. Но почти сразу детей эвакуировали в Пикалево. Там, вспоминает Валентина Митрофановна, они жили в жутких условиях, мало ели, почти не мылись, на головах завелась живность. Ее младший брат вместе с другими мальчишками сбежал на поезде обратно в Ленинград, нашел мать и рассказал, как плохо они живут.
"А Шурик маме все рассказал, и мама свою приятельницу, куму, посылает за нами, еще поезда ходили. И вот, совпадение, на последний поезд мы садимся. Представляете, уже последний состав уходит, уже немцы в трех километрах от Пикалево и все, поезда больше не идут. А это шел эшелон большой, там солдаты ехали, танки у них были, пулеметы. Мы сели в последний вагон, едем, довольные такие. Остановки две или три до Тихвина не доезжая, немцы наш поезд бомбят. Бомбят вовсю: 6 вагонов как не было. Солдаты погибли, танки покорежены, а наши два вагона последних и еще первый вагон остались,представляете? Как будто Бог есть", рассказала Валентина Клеопина.
Валентина с сестрами и братом остались живы, тетя тоже не пострадала. Но нужно было как-то добраться в Ленинград.
"До дома надо пешком идти. А что, поезда-то уже не ходят, нас никто не довезет. Так вот, мы неделю целую от Тихвина шли пешком с тетей. Мы пока дошли, у нас ботинки развалились все. Есть нам кто подаст, кто кусочек хлеба, кто чего. Если военные едут, они нас на машину сажают, довезут до какого-нибудь места, а там опять иди пешком", рассказала Валентина Клеопина.
Обстрелами и бомбежками встретил детей Ленинград. В один день маленькая Валентина попала под обстрел на улице, когда возвращалась со скромным запасом продовольствия домой.
"Один снаряд попал в дом, а я рядом шла. Дом стал рушиться, а от снаряда вот такие осколки железные летят. У меня здесь шов, здесь, здесь меня ранило, в больнице наложили швы. А вечером началась бомбежка. Хорошо помню: 7 часов вечера. Ах, нас так бомбили, а мы сидели в бомбоубежище дома семиэтажного. А этот дом вот так вот качался. Все говорят: "Сейчас все рухнет, и мы под завалами будем, нас никто не достанет". Вдруг у нас свет погас в бомбоубежище,связь с Москвой прервалась. Пришли какие-то 2 офицера в бомбоубежище и начали говорить: "Да что вы сидите, да идите домой сейчас бомбежка закончится, Москву уже сдали, а Сталин уехал на север: все бросил и убежал из Москвы", рассказала Валентина Клеопина.
Несмотря на шокирующие известия, бомбоубежище семейство не покинуло. "Долго сидели", - говорит Валентина Митрофановна, а бомбежка продолжалась. В какой-то момент заработало радио, и те слова, которые услышала маленькая Валя, она пронесла с собой через всю войну.
"И по радио выступает Иосиф Сталин. Он говорит: "Ленинградцы, дорогие мои, кто вам сказал,что я Москву бросил? Кто сказал, что Москву сдали? Мы никогда Москву не сдадим и Ленинград никогда тоже не сдадим. Мужайтесь, живите, держитесь. Победа будет за нами." Эти слова я на всю жизнь запомнила", рассказала Валентина Клеопина.
Валентина Митрофановна вспоминает начало блокады. 8 сентября 1941 года к ним пришла мамина подруга, и они все вместе пошли в баню. Началась тревога. Валя с сестрами и братом, по-детски не понимая опасности, в бане веселились и хохотали, только мама с подругой почему-то плакали.
"Потом тревога закончилась, мы намылись, идем домой. Вышли - ничего непонятно, Ленинград горит. А это немцы, оказывается, бадаевские склады разбомбили. А на этих складах было на 20 лет продовольствия, запасенного для Ленинграда, мало ли что случится. Вот если бы эти склады не разбомбили, у нас бы не было голода", рассказала Валентина Клеопина.
С того дня Валентина Митрофановна начинает отсчет голодных дней.
"Только 100 граммов хлеба. Воды нет, света нет, трамваи не ходят, свет-то отключили, машины не ходят. Снегу до второго этажа, Ленинград не убирается, начали люди умирать. Идешь и на каждом шагу: шаг шагнешь - покойник валяется. Вот сейчас коронавирусом пугают, я его не боюсь, это все ерунда", рассказала Валентина Клеопина.
В 13 лет Валентина ходила с палочкой, своих сил не хватало. Мама уже не могла вставать, младшие сестры тоже, брат умер в конце рокового 1941 года.
"10 дней лежал с нами, мы не могли даже его выбросить на улицу, жили на первом этаже, но сил не было. Бывало, мама, если я села, говорила: "Не садись. Кто будет за хлебом ходить? Некому". А мы уже не боялись ни обстрелов, ни бомбежек. Нам все равно было, не страшно: умрем так умрем. Кошек всех съели, собак съели, у нас в Ленинграде даже птичек не было", рассказала Валентина Клеопина.
Варили студень из клея, а из ремней получался суп. Тело брата Валентины Митрофановны пролежало около парадной до весны, как и многие трупы в ту страшную ленинградскую зиму.
В январе хлеба стали давать чуть больше, добавили некоторые продукты, но этого все равно катастрофически не хватало. Однажды три дня не выдавали ничего. И тот день, когда Валентина пошла за хлебом на четвертый день, она помнит, как будто это было вчера.
"Я пришла в магазин, отстояла в очереди. Этого мальчишку я хорошо помню. Даже лицо его запомнила. Как звать, не знаю. Я получила хлеб, по-моему, килограмм за три дня (мама молодец, она две карточки мне дала, а две оставила, мало ли что). Я только выхожу, хлеб вот так положила, пальто беру, закрываю, а он ко мне подбежал, выхватил хлеб, стоит и ест. А у меня сил нет кричать. Я думала, что я кричу, а у меня, оказывается, от голода уже сил нет никаких, я кричать не могу, слезы у меня не идут, я только рот открываю, как рыба, и все. А он этот хлеб ест. Он съел хлеб и умер. Здесь же. Вот сугроб снега был большущий, он на этот сугроб сел, съел этот кусок хлеба и умер, потому что нельзя много есть, желудок-то голодный. У него там, наверное, заворот кишок был или что, не знаю, он сразу же умер. А я села к нему рядом, заплакала, а слез нет. Я говорю: "Что же ты наделал-то? Ты нас голодными всех оставил." А он мертвый, что ему? А я сижу и с ним ругаюсь", рассказала Валентина Клеопина.
Спасеньем стала женщина, заметившая плачущую девочку в сугробе. Спасительница работала в госпитале и, послушав историю про хлеб, сразу стала настаивать, чтобы Валя взяла часть того, который женщина получила сама. Голодная девочка не взяла чужого хлеба, но добрая женщина дошла с ней до дома и буквально умоляла маму Вали взять хлеб для детей.
"Потом я ее встретила, лет через двадцать. Здесь в Гатчине. Случайно. Она меня узнала. У меня здесь шов на руке, она по нему меня и узнала. "Ты, - говорит, - Валя?" А я говорю: "Да, Валя", рассказала Валентина Клеопина.
Несмотря на нечеловеческие условия блокады, Валентина Митрофановна до сих пор убеждена в доброте ленинградцев.
"Это у нас такой в Ленинграде народ. Вообще, наши ленинградцы, коренные, они очень добрые все. Очень. Это коренные, не те, кто понаехали, а которые коренные, здесь родились и воспитались. Последнее отдадут тебе, а себе не оставят", рассказала Валентина Клеопина.
В конце января произошла история, которую Валентина Митрофановна вспоминает с великим сожалением.
Мама отправила девочку навестить тетю. Валентина застала ее в квартире уже еле живой. Тетя Поля дала девочке маленький сверток, в котором была примерно столовая ложка пшенки, и попросила скорее ее покормить.
"Там ничего нет, всего-то крупы одна столовая ложка, она говорит: "Корми меня скорее, я так есть хочу". Я давай ее кормить, а у нее уже обратно выходит все. Уже организм не принимает еду. А я стою, ребята, я не знаю, как бы вы поступили, но я поступила так. Я не могла, я у нее ничего не брала, ничего не просила, но я просила Бога: "Господи, дай Бог, чтобы она сейчас умерла, чтобы эта водичка осталась мне. Я так хочу кушать." Вы представляете? И вот без слез, ну, не могу я вспоминать. Столько лет прошло уже", рассказала Валентина Клеопина.
По рассказу Валентины Митрофановны, тетя Полина так и не смогла поесть, скорее всего, предполагает блокадница, в тот же день она и умерла. На обратную дорогу тетя передала Вале несколько маленьких сухариков.
"Вот этот сухарик Зине отдашь, этот Люсе, а этот, чуть-чуть побольше, Шурику". А я же ей не сказала, что Шурик умер. Я говорю, ладно, отдам. А сама иду домой, держу этот хлеб в руках и думаю: "Господи, как бы мне его съесть?!" А потом встану, мозги-то еще работали, и думаю: "А как же я буду есть, а что мама скажет? Ты съела, девчонкам не принесла?Они ведь тоже есть хотят. И я хочу есть". И вот я кое-как дошла домой, говорю: "Мама, тетя Поля, наверное, умерла, она даже есть не стала. Вот три кусочка принесла девчонкам". А она говорит: "Зачем ты принесла? Взяла бы да съела, хоть ты бы осталась жива", рассказала Валентина Клеопина.
По весне стало легче, говорит Валентина Митрофановна. Самыми сложными и страшными периодами войны она называет первую зиму 1941-1942 годов. Всю блокаду Валентина Митрофановна с мамой и сестрами провела в Ленинграде. 8 мая 1945 года поползли слухи, что вот-вот должны сообщить что-то важное.
"Я у нее спрашиваю: "Мам, а что будет-то? Чего ждать? Может, война закончилась?" Она говорит: "Закончилась, а когда объявят, мы не знаем", рассказала Валентина Клеопина.
В ту ночь Валентина проснулась ночью от того, что ее подруга прыгала на соседней кровати.
"Она стала прыгать, я говорю: "Чего ты?" А она: "Идем на улицу! Война кончилась." Ох, ребята, в три часа ночи объявили конец войны в Ленинграде. Ах, сколько радости было, сколько слез. Мы на улицу выбежали, там и на гармошке играют, и прыгают, и скачут, и плачут. Плачут от радости, плачут от горя, родственники-то у многих погибли. Да, тяжело было", рассказала Валентина Клеопина.
Сейчас Валентина Митрофановна живет в Гатчине, ей 92 года. У нее трое детей, 16 внуков, правнуков, в шутку говорит блокадница, уже не сосчитать, еще у нее есть праправнучка. Говорит, семья у нее дружная, родные часто ее навещают.