«Он видел Александра Маринеско»

Владислав Соловьёв родился в 1943 году в городе Талица Свердловской области. Внук репрессированного крестьянина, сын погибшего в войну фронтовика, воспитанник двух детских домов, Владислав окончил Ленинградский механический техникум № 1, работал на «Кировском заводе» в СПб и на предприятиях Гатчины - «Ленинце», «Прометее», в «Горгазе», где был начальником Большеколпанского участка.
Владислав Васильевич служил на Северном флоте на подводной лодке 641 пр. «Б» «Буки», учебный отряд подводного плавания им. Маринеско.
Ему особенно запомнилась встреча молодых подводников с Героем Советского Союза Александром Маринеско в Кронштадте в 1963 году обучения (в этом же году А. И Маринеско умер в возрасте 50 лет).

Родословная

Моего деда Василия Лукьяновича Батракова расстреляли в Архангельске, реабилитировали в 1989 году.
Однажды по пути к тёте на подкидыше из 3-х вагонов встретился я с одним мужиком, который несколько лет назад приехал на заработки в Архангельск из Ленинграда. По специальности он экскаваторщик, тракторист, шофер. Дали ему объект - выкопать котлован для железнодорожного вокзала. Как ковш не вытащит с землей, так скатываются черепа: его это заинтересовало, вылез из кабины, взял один череп, другой, третий - их там около сотни. У всех черепов в задней части пулевые отверстия.
Я стал анализировать: войны здесь не было, были конвои, пришел к выводу - место расстрела, возможно и моего деда.
Кто был в Архангельске, видел железнодорожный вокзал, он сделан с любовью для северян, из стекла, бетона и дерева, очень красивый и тёплый, раньше это была окраина города.
Бабушка умерла спустя 2 года после расстрела мужа. Мы жили в городе Западная Двина в 9-метровой квартире втроём - мама и мы с братом. Мы с мамой спали на кровати, а брат на сундуке, туалет - ведро с крышкой. Работала мама официанткой на железнодорожном вокзале, когда мы с братом к ней приходили, она собирала еду, остатки после железнодорожников, и отдавала нам.
После окончания войны с фронта стали возвращаться фронтовики. Маме пришла бумага - освободите помещение, она считалась дочкой врага народа. Потом отстали.
В конце 1949 года она заболела воспалением легких. Перед тем, как лечь в больницу, она купила две буханки хлеба и сварила 2-х литровую кастрюлю щей. Со словами «Должно хватить, я скоро приду» - ушла в больницу. Спустя несколько дней брат пошел в больницу, взял кусок хлеба, замотал в полотенце. Ему говорят: «Мама умерла». Пришел домой, мне ничего не сказал.
Помню мы с братом лежали на кровати, а посреди комнаты на двух табуретках лежала мама. Похоронить её помогла мамина подруга, у неё самой 5 детей.
Администрация города оформила бумаги, и нас отправили в детский дом - Калининская область, п/о Монино, д. Матрёнино.
Нелидовский детский дом: о красном здании, где находился корпус детдома, разговор отдельный. Необычайной красоты здание, оно не утратило своей красоты и спустя 100 лет. Два парка, тропы из камней, кедры, фонтан, аллея из акаций, аллея из лиственниц 30-метровой высоты, два колодца с вкусной водой. Была веранда, где по вечерам мы устраивали танцы. Уверен, что такой красоты в России больше нет. Здание принадлежало директору лицея в Царском селе, где учился А.С.Пушкин.
Спустя 60 лет после войны один из Батраковых искал своих родственников, а нашёл нашу тётю - Елизавету Васильеву Батракову. Она единственная из 9 детей, которая и живет по сей день. 4 мая 2019 года ей исполнится 98 лет. Это сестра моей мамы - к ней я и ехал на подкидыше в п. Луковецкий Холмогорского района Архангельской обл.
Когда встретил экскаваторщика, узнал, что в тех местах многие имеют фамилию Батраковы. Петр I слал Батраков на строительство Флота Российского в Архангельск.

Детский дом (первый)

В Матрёнино привезли нас ночью, когда детдом уже спал. Так как я ещё был маленький и за мной нужен был дополнительный «присмотр», меня куда-то отвели. Мест не было, занятия в школе уже шли. Меня на первое время отвели к мельнику - латышу Карлу Яновичу Ребоне. У него дочка и два сына - все богатыри.
Что запомнилось при входе в дом, так это большой ковёр необычной формы, о него вытирали ноги. По моим понятиям, ковёр должен висеть на стене. Я много играл на нём, он толстый и тёплый. Бывало, что и засыпал на нём, и меня относили на кровать. По краям были кисточки, а по углам пампушки круглые. В центре - большая птица и крест необычный формы. Через много лет мне растолковали взрослые дяди: это немецкий штандарт.
Спустя несколько дней место для меня нашлось в спальнях у девочек старшей группы.
В одну из ночей приходит брат, одевает меня и говорит: «Пойдем к маме, мы покидаем детдом».
Калининская область в эти годы буквально кишела волками. Прошли мы поле, а перед заходом в лес после каких-то дел из города Нелидова возвращался на санях в детдом директор. У него в руках факел и сверху на сене лежит ружье. Остановился и спросил: «Кто такие?»
Брат отвечает: «Идём к мамке!»
Он понял, что бегут из детдома. Сказал: «Садитесь, я вас завтра сам отвезу», но это была уловка. Так мы остались в детдоме.
При детдоме была начальная школа в здании бывшей конюшни. После её окончания 5,6,7-ые классы ходили в соседнюю деревню Мешково. Среди воспитанников были те, у кого были или мама, или папа, а то и мама с папой.
У сирот была одна привилегия - поступление в Суворовское училище в городе Калинин или в Нахимовское в Ленинграде. Я попросился в Нахимовское, прошел медкомиссию и сдал экзамены - математика и русский. Последнее слово было за братом, он у меня и за отца, и за мать был. Он был на отрез против: «Не хочу терять последнего брата».
Помню ещё случай из жизни в детдоме. Охотники нам подарили медвежонка, принесли его в зимней шапке. Медвежонок подрастал, мы играли, боролись с ним, когда звучал горн на обед, он вставал на задние лапы и бегом вместе с нами мчался к столовой. Знал свое окно.
Машка, так звали медведицу, на санях за два километра возила в школу наши сумки, брезентовые учебники, тетради. Пока шли уроки, она сидела в углу в классе, сопела, чесалась. Учительница ворчала- опять детдомовские привели медведя. Сама угощала её сахаром, а после уроков опять гурьбой все вместе неслись в детдом.
Уже довольно взрослой она нечаянно цапнула одну воспитанницу, и директор детдома решил ее убить. После обеда в детдоме тихий час: все спят. Вдруг грохнул выстрел, и Машка зарычала так громко, как никогда не рычала. Всех, как ветром, сдуло - все побежали к сараю, где жила Машка.
Когда прозвучал второй выстрел, всё стихло. От увиденного все дети заплакали, как будто одним членом семьи стало меньше.
Потом из Машки сделали котлеты.
Нас хоть и кормили, но есть хотелось всё время. Отъедались осенью, все огороды и поля были наши. Животы набивали даже листьями молодой липы, заставляли воспитатели.
Какие там змеи - босиком бегали по лесу в поисках орехов, малины, брусники, черники - всё это сдавали на пункте обмена. Нам давали по рублику, конфеты и пряники. Я такой рубль отправил брату во Ржев, он там учился в техникуме. Кстати, хранит его до сих пор.
На территории детдома в одном зданий находилась пекарня и почта, магазин и пункт обмена.
Мучали цыпки на ногах, особенно когда перед отбоем мыли ноги. После отбоя все снимали нижние рубашки и вешали их на спинку кроватей. Хотя бельё и проходило душегубку, вши были. Воспитательница всю ночь просматривала все рубашки.
Праздник всегда был, когда приезжало кино. Быстро делали уроки, ужинали и занимали места в клубе.
В 1953 году возле столовой врыли столб и провели провода, закрепили динамик. В это время шла передача «Брестская крепость». Все уселись вокруг, и никто не пошёл на ужин, боялись пропустить передачу. Это первое радио в детдоме. Мне было 10 лет.
Самое тяжёлое время - это расставание с детдомом: кого - в ремесленное училище, кого - приезжали родители и забирали, кого - в другие детдома, где были 8,9,10-ые классы, кого - в техникум, как брата.
Шли всей гурьбой с гармошкой до автобусной остановки в деревне п/о Монино, а там до железнодорожного вокзала в Нелидово.
Давали комплект: подушка, одеяло, комплект х/б и кирзовые ботинки. Если в эти годы на вокзале встретить паренька с этим комплектом, все знали: из детдома выпущен в большую жизнь. Сколько лет прошло, а все равно слёзы наворачиваются.
Связи не теряли, переписывались и встречались.

Детский дом (второй)
Из Нелидовского детдома меня отправили в Калининский сельский детдом в поселке Сахарово, там я заканчивал 8-й класс. Мало, что помню о нём. Приезжал брат меня проведать, часто на автобусе ездил до Калинина и бродил по нему целыми днями.
Когда был в отпуске на флоте, заезжал к директору детдома.

Ремесленное училище № 7
После окончания 8-го класса меня отправили в РУ №7 поселка Максатиха Калининской области.
Особенно примечательным в душе время, проведенное в РУ 7, а это два года, не осталось. Хотел на кузнеца, но группа была набрана, и меня определили на электрика.
Запомнились драки с местными из-за девчонок на танцах. Из кровати выкручивали шарики и ходили с металлическими прутьями, но по возвращению снова их вкручивали на место. Потом братались с местными, играли в футбол.
Была даже поножовщина, заводили уголовные дела и отправляли в колонии. Через Максатиху по северной ветке железной дороги гнали составы с заключёнными. Объявляли всем - покинуть территорию вокзала, закрыть ларьки и магазины, но только ремесленников это не касалось. Мы, как волчата, ходили стаей. Набив карманы папиросами, мы ждали остановки состава. Лай собак и окрики охраны на нас не действовали. После остановки состава из-за оконных решеток летели деньги с просьбой купить покурить. Ребята деньги собирали, а в вагоны летели пачки сигарет. Состав уходил, а деньги немного, но оставались, жизнь на вокзале опять продолжалась. Вспомнились слова песни Михаила Круга: «Этапом из Твери - ветер северный».
Когда покидали РУ №7, нам давали комплект почти такой же, как и при выпуске из детдома. Брат уже закончил техникум и работал во Ржеве. К нему я и поехал.

Призыв в армию
До призыва в армию я успел немного поработать во Ржеве на военном заводе п/я 80 электриком в ОКСе. Пока не дали место в общежитии, спали с братом на одной кровати. Конечно, безденежье.
Все время проводил в художественной самодеятельности и спортивном зале. Перед призывом в армию легко играл гирями в 32 кг и играл на баяне, что-то бренчал на гитаре - это заслуга старшего брата.
В 1962 году осенью пришла повестка из военкомата в общежитие, где я жил от завода. Очень обрадовался - там накормят, оденут, спать положат.

Служба на флоте
Первую медкомиссию прошли во Ржеве, собралось нас человек 25. Перед отправкой в Калинин на автобусе брат где-то разжился куском сала и буханкой хлеба, сварил яиц, дал немного колбасы. В ожидании посадки на автобус играли на гармошке и под мелодию «Как родная меня мать провожала» поехали до Калинина.
Снова комиссия, но без распределения по родам войск. Потом - до Ленинграда, и снова комиссия: захожу в кабинет, сидят майор медслужбы, ассистентка, «покупатели» из воинских частей, старшины и сержанты.
Майор спрашивает:
- Где хочешь служить?
- Где хорошо кормят!
Авиатор зовёт к себе, химик зовёт к себе, артиллерист - к себе. И тут из Кронштадта капитан-лейтенант: «Иди ко мне - не пожалеешь. Закончишь учебный отряд, отправят на лодки, там и походы. Не жизнь, а малина начинается. Вино виноградное «Рислинг», шоколад «Мишка на севере», тушёнка, сгущёнка, махорка, «Казбек» и «Беломор канал».
От этих слов я слюной изошёл.
Согласился я с ним, тем более – небольшой рост (1 метр 67 см.), электрик, с большими бицепсами, играю на баяне, неплохо рисую, и к тому времени чечетку уже бил.
Нас готовили на атомные лодки, а я 10 классов к призыву в армию не закончил, и меня на дизель/электрическую лодку определили.

Кронштадт
Привезли нас в учебный отряд подводного плавания им. А.Маринеско, тут снова комиссия, нас намыли, выдали форму, подстригли: бескозырки на голове крутились, как блины, на сковороде.
Разместили по корпусам, повели в столовую, над входом висит транспарант: «Добро пожаловать в дружную семью Балтийских моряков».
Помню дали кашу, я свою съел, стал смотреть в соседние тарелки. Некоторые курсанты даже не притронулись, это ребята, которых только оторвали от семейных харчей - курочка, колбаса, яички: они всё съели домашнее. Я своё сало с хлебом, которое мне брат положил в рюкзак, съел еще по дороге из Ржева в Калинин.
Через несколько дней приняли присягу. Теперь мы имели право ходить в увольнение.
Были с нами ребята из Узбекистана, Таджикистана, Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии. Некоторые не умели плавать. Мичман поставил условия: пока не научитесь плавать, в увольнение не пойдёте. Удивительно, но в считанные недели все плавали, да как плавали! Я сам с Волги, у неё течение такое, что сносило метров на 100-200, нужно и туда, и обратно - с этим у меня проблем не было.
Все свободное время проводили в спортзале. Когда наш взвод чистил картошку на весь отряд, я играл на баяне, а за меня ребята чистили картошку.
Служба шла быстро и монотонно. Политзанятия, строевые, изучении матчасти, запрещалось тетради выносить из аудиторий.
Больше всех мне нравилось занятие по водолазному делу в бассейне. В водолазном снаряжении на дне нужно ножовкой по металлу перепилить, соединять болтами фланцы, что-то ещё. Мне мичман советовал остаться инструктором по водолазному делу в отряде, давали офицерское звание, по окончанию и общежитие, говорил: женишься и получишь жильё, т.е. квартиру. Но я рвался в Ржев, к брату.
У нас преподаватели все были офицеры, прошедшие войну, подводники, награждённые медалями и орденами, все с пистолетами. Командиром учебного отряда был капитан I ранга Юнаков, личность на Балтике легендарная: он блестяще провёл несколько морских операций, был награждён орденами и медалями. У него в подчинении был будущий Главком ВМФ Горшков. Юнаков его часто ругал за некачественное выполнение боевого задания. Но Горшков обладал одним свойством - идеологическая обработка личного состава на самопожертвование во имя Родины, а это вам не из автомата стрелять. Во время войны это очень важно. Начальство это ценило, и его стали продвигать «наверх». После окончания войны многие ветераны, организации подводников писали на имя Горшкова ходатайство о присвоении Юнакову звания контр-адмирала и Героя Советского Союза. На то время уже главком ВМФ Горшков всё ему припомнил: на всех бумагах одно слово - «Отказать».

Приношу свои извинения, никого не хочу из ветеранов оскорбить, очернить! Низкий Вам поклон, уважения и здоровья!
Во мне, наверное, ещё сидит обида, что я остался сиротой, ведь отец имел бронь, однако ушёл и погиб, как говорит сосед по гаражу: «Те, кто воевал, те погибли.»

Встреча с Александром Маринеско
Помню, как-то идём в столовую на завтрак, висит объявление: «Все занятия, строевые отменяются и политзанятия. Состоится встреча с легендарным командиром С-13 Героем Советского Союза А.И.Маринеско»
Заполнили актовый зал. Мы и раньше слышали о нём, но услышать живой голос - это многого стоит.
Слышим дежурный командует: «Встать, смирно!».
Все захлопали в ладони. В окружении офицеров и старшин входит худенький, щуплый, небольшого росточка, ближе к среднему, мужичок. Никогда бы не подумал, что это и есть гроза подводного флота Германии. В белой рубашке, в пиджаке без наград. Похоже очень замкнутый и стеснительный. Обратился со словами: «Сынки мои!». Вкратце рассказал, как воевал, личный состав очень любил, любили и его моряки. В замкнутом пространство это необходимо, ведь даже чавканье за столом или храп - всё раздражает.

«Вильгельм Густлав»
Вкратце остановлюсь на его подвиге, ссылаясь на статью И. Иванова «Атака века».
На «Густлаве» находилось более 5 тысяч пассажиров из чинов бывшей администрации на Украине, в Белоруссии и Польше, специалисты из лагерей смерти, армейские генералы и офицеры, эсэсовцы и гестаповцы.
Девятипалубный лайнер с бассейном, зимним садом, кинозалом, рестораном и роскошными каютами. Во время войны это судно отдали под базу подводных лодок, которые превратились в учебный класс 200 метров в длину. В конвой входили более десятка эсминцев и сторожевые катера.
Во время речи Адольфа Гитлера раздался сильный удар, который потряс весь корпус. Сначала лайнер накренился, потом стал погружаться в воду. Когда доложили Гитлеру о случившемся, он пришёл в ярость. В бункере, где он находился, был стол длинной 4 метра с толстым стеклом, на котором генералы расстилали свои карты. В одном из документов, захваченных нашей разведкой, есть информация, что он это стекло разбил в дребезги и всё время повторял одно и тоже: «Как это могло случиться?!». Все знают, что Гитлер был психопатом и неврастеником.
А случилось следующее. После того, как командиру лодки С-13 А. И. Маринеско доложили по пеленгу 150 вилку конвой, лодка легла на боевой курс, гонка продолжалась 3 часа. Со стороны мелководья, а по сути, со стороны берега, где лайнер не охранялся, так как весь конвой был со стороны большой воды – моря, вдруг прозвучала долгожданная - «Пли». Все три торпеды веером попали в цель!
Когда Гитлеру сообщили о трагедии его любимого лайнера, он приказал расстрелять командира конвоя.
Маринеско не знал, что он потопил: на судне находилось более трёх тысяч подготовленных подводников, в том числе около сотни командиров подводных лодок.
За этот поход он потопил ещё одно судно «Генерал Штойбен», произвёл снайперский выстрел двумя торпедами, в считанные минуты судно пошло на дно - сдетанировал весь боезапас. На судне находилось около 4 тысяч отборных солдат вермахта.
После этого похода Александру Ивановичу не то, что героя не дали, ему даже не присвоили очередного звания.
Во время встречи один из курсантов спросил: «Александр Иванович, а правда, вы - враг №1 у фюрера?». На что он ответил: «Наше дело искать и топить, а подсчитывать тоннажи и жертвы - на это есть другие службы».
И в этом был весь Александр Иванович.
В 1963 году моряки собрали на свои жалкие жалования небольшую сумму денег, и в сквере, где стоит памятник Петру I в Кронштадте, соорудили небольшой памятник. Ночью его разобрали до кирпичика. Может быть, кто-то помнит газету «Час пик», статься под названием «Сжечь дело Маринеско».
У меня сын заканчивал 10-й класс, мы попали в ЛенКом на день открытых дверей. Нам показали музей при училище, и в нём небольшой уголок, посвящённый А. И. Маринеско. Вёл беседу политработник капитан II ранга.
- После потопления «Вильгельма Густлова» (его слова) на поверхности плавали детские игрушки, босоножки, тапочки и другая гражданская одежда. И не слова об отборных 10 тысячах солдат вермахта.
Когда я ему сказал, что видел А. И. Маринеско и служил подводником, он резко обрезал: «Этот вопрос не по теме». Это всё те же, кто разобрал памятник … Он уклончиво уходил в сторону, когда задавали вопросы, как сложилась жизнь А. И.Маринеско после войны. Промолчал.
…На базу лодка возвращалась тяжело: кругом минные поля, конвой снуёт туда-сюда. Легли на дно и долго ждали, когда конвой покинет заданный квадрат. Нехватка кислорода, кровь у моряков из ушей и ноздрей, дикая боль в районе надбровных дуг. Все видели в зелёном цвете. По приходу на базу он дал команде отдохнуть, погрузившись у причала, а тут новый приказ: обнаружен конвой, выйти в море для уничтожения данного судна. В военное время за невыполнение приказа могли расстрелять, но только не А. И. Маринеско. После такого похода не только в пору петлю вешать… А ему незаслуженно пришили ярлык алкаша - об этом не хочется писать, пусть это останется на совести всё тех же.
Понравились Александру Ивановичу учебные классы, спортзал и судно УТС, где учат заделывать пробоины, понравился бассейн, в столовой побывал. Дал напутствие нам: «Учите как следует материальную часть. В любом затопленном отсеке в темноте должны найти любой клапан, любой механизм, обязательно должна быть взаимозаменяемость - всё это поможет в аварийной ситуации выжить. Любите свою Родину».
Пожелав нам дальнейшей службы и походов, он покинул наш актовый зал под оглушительные аплодисменты.
В Ленинграде в музее подводных сил им. Маринеско есть фотография, где Александр Иванович в окружении нас в 1963 года. К сожалению, себя я не нашёл, обидно, но можно понять: народу было много, и все хотели ближе прижаться в А. И. Маринеско, нас молодых курсантов оттеснили старшие, кого раньше призвали в отряд.
У меня в квартире над диваном висит портрет Героя Советского Союза А. И. Маринеско. Низкий ему поклон И вечная память!В 1963 году в возрасте 50-ти лет оборвалась жизнь А. И. Маринеско, легендарного командира С-13., Героя Советского Союза. Вечная память.

Северный флот. Город Полярный.
Прошли 8 месяцев в учебном отряде в Кронштадте, нас отправили в город Полярный Мурманской области: распределение по лодкам 641 проект «Б».
«Буки» - очень хорошие надёжные, океанские лодки. Они до сих пор бороздят моря и океаны.
Подписав какие-то бумаги о сокращении вооружения, Горбачёв начал их резать, т.е. утилизировать, не поверите, офицеры плакали - это для них как дом родной.
После распределения возле лодок мы жили на плавбазе «ПИНЕГА» - трофейная финская плавбаза для подводников, шикарная. Но там обосновались крысы. Готовили пищу на базе, кормили нас там же, и там же на складе хранились продукты. За каждые пойманные 3-5 крыс давали к отпуску по одним суткам. Каждый день политзанятия, строевые занятия и проворачивание на лодке гидравликой, электричеством и воздухом - чтобы всё блестело, сверкало и все крутилось. Когда не было выходов в море, в свободное время я ходил в спортзал, занимался борьбой, боксом и штангой.
Обо мне корреспондент газеты «На страже Родины» написал несколько строк.
Привожу их.

Три «конька»
«Штангой, борьбой, боксом - этими видами спорта увлекается наш сослуживец Владислав Соловьёв. На первенстве части по тяжёлой атлетике он стал чемпионом в своей весовой категории, превысив норму второго спортивного разряда. Хорошо выступил Владислав и на ринге, и на борцовском ковре. Соловьёв сам увлекается спортом и умеет увлечь других. Есть его доля труда в том, что наш корабль является лучшим в части по постановке спортивно-массовой работы.»
К. Русак

Занимался в свободное время я и в художественной самодеятельности, танцевал, играл на баяне, немного и на гитаре.
Однажды по Мурманскому телевидению исполняли танец «Берёзка»: 10 матросов, одетые в сарафаны и косынки на голове, изображали плывущих по воде лебедей, шевеля еле-еле ногами в ботинках под сарафанами - мы «плыли». Посередине танца у меня зачесалось колено, и задрав сарафан до колена, я начал чесать, оголились мои черные трусы, подтяжки, с ними носок. Зал так и грохнул со смеха. Больше всех и громче всех смеялись контр-адмирал с женой. Она его все успокаивала: «Ну нельзя же так, Серёжа!». Это мне потом уже рассказали.

Дружеский визит военных кораблей в порт Александрия ОАР
Весь экипаж ждал, но не знал, когда. В Полярном уже знали даже продавщицы в магазинах, а мы не знали. До сих пор остаётся загадка: каким образом?
Затаривались всем необходимым, 24.05.1966 года снялись со швартовых для перехода по плану. Сразу началась походная жизнь. Вахту отстояли - и спать, кто книги читает, кто письма пишет, а я делал лодочки из мельхиора, нержавейки и из эбонита.
Летало много самолётов, сначала погружались, потом перестали - и так на всём протяжении пути.
До Лофотенских островов было прохладно, потом резко потеплело: в отсеке температура 57–63 градуса, воды - 28 градусов. Вахту сократили, стояли по часу с полотенцем на шее и в трусах, все время хотелось пить. Прижимались животами и спиной к корпусу лодки.
Незаметно подошли к Гибралтару. Как форсировать его, наши моряки отработали до мелочей. За несколько миль до него с перескопной глубины акустики ждут сигнала о подходе большого океанского сухогруза, у него характерный шум работы винтов - шлёп, шлёп, шлёп. Подстраиваемся под шум его винтов и по готовности №1 боевой продолжаем движение.
Не дай бог у кого-то из моряков из кармана выпадет монета или ещё хуже из рук гаечный ключ - это грозит тремя сутками в каюте у замполита на воде и хлебе. До этого не доходило, но предупреждение было серьёзное.
Тот капитан-лейтенант в Ленинграде не обманул, всё было: и вино, и шоколад, и сыр, и тушёнка, и сгущёнка! Но от жары ничего это в глотку не лезло. Только пить! Коку нужно было проявить изобретательность, фантазию, чтобы накормить экипаж: он пёк хлеб, делал блинчики, оладушки, антрекоты, сливовый компот - 3-х литровую банку на отсек.
Вино и спирт, если удавалось достать, хранили в торпедных аппаратах и потом применяли «по случаю», а их было предостаточно.
Гигиену соблюдали следующим образом: с пресной водой - напряг, экономили, а все должны быть чистые. Капитан медслужбы давал задание старшине - в тазик налить спирта 2 литра и туда тампоны из ваты, бинта, ходить по отсекам и раздавать для протирки тела. Но почти все бросали в рот и ходили по лодке, чавкали, как корова, жвачку.
После того, как прошли Гибралтар, несколько часов под водой, потом всплыли в заданном квадрате, подзарядили аккумуляторы - и к своим. Нас уже ждали, «Магомед Гаджиев», два эсминца, ещё одна лодка.
Конечно, не забыли подкраситься, плавбаза и корабли с Черноморского флота со своим ансамблем художественной самодеятельности. Построились под флагом Российской Федерации, мы в кильватерном строю двинулись в ОАР. На палубе построились по форме №1, белые форменки и белые брюки. Настроение у всех приподнятое. Встречавшие военные корабли ОАР отдавали нам залповый салют. Уважали!
Вошли в гавань, в порт Александрия: в нос ударил навозный запах - это вода из Нила, жёлтая и вонючая, потом привыкли.
Впечатление неописуемое: пальмы, солнце, сами жители, множество иностранных кораблей, много и наших советских. Туристические лайнеры итальянские, испанские. Приехало посольство наше, их. Улыбки, цветы музыка не смолкала до самого вечера. Дали нам по 2 фрукта и по 30 пиастр.
Началось посещение наших кораблей, кроме подводных лодок. Были наши инженеры, много эмигрантов с 1917 и 1957 годов, с болью и печалью рассказывали о себе.
14 разновидностей полиции: процветает спекуляция, контрабанда, работы у них много.
При увольнении нас предупреждали: торговаться обязательно - это их образ жизни. Купил браслет из малахитовых квадратов в позолоченной оправе - к часам, с 2-х фунтов сторговались до 50 пиастр.
Много легковых автомобилей, красивые дома, но народ нищий. По их деньгам всё очень дёшево. Разговаривают на всех языках.
Нашёл дружка-араба, он уже отслужил на флоте, там служить начинают с 17 лет, служат 3 года, в армии они изучают иностранный язык, он изучил английский. Подарил фото своё в морской форме, приглашал в гости. Русских моряков очень уважают.
Были на восточном базаре. Полная дизентерия, по центру течёт зловонный ручей из сока фруктов, рой мух. Рассказывали наши моряки, что в плетёных корзинах на плавбазу несли фрукты, овощи, а некоторые из моряков не помыв, а только обтерев о брюки, скушали. Итог чуть ли не летальный, их на вертолёте до Севастополя доставили.
Дети у них любознательные, работают в мастерских по ремонту автомобилей.
Религия на высоте, пришло время, и не важно, в каком месте, стелют коврик, на колени и что-то шепчут. Не любят, когда на них смотрят.
Женщины запуганы, никогда не обгонят мужчину, даже сойдут с тротуара.
Есть трамваи 2-этажные.
Встречали своих ребят - моряков они здесь служат.
Вспомнил, как ночью у причала, где стояла наша лодка, начались взрывы подводных гранат. Наш вахтенной офицер вскочил на причал, а навстречу бежит офицер береговой охраны, араб: «Не волнуйтесь, идёт охрана ваших кораблей от диверсантов подводных и наводных». Были случаи, когда прикрепляли магнитные мины, ставили на время, и когда иностранные суда уходили в нейтральные воды, взрывались. В самом порту, не было ни одного случая, чтобы взрывались.
Когда подкрашивались ещё до захода в порт, ребята, которые были на палубе, сгорели начисто. Буквально за 20 минут нахождения на палубе у всех появились водяные пузыри на плечах - температура под 38-40 градусов.
Командир говорит: «Кого увижу без разрешения, на трое суток к замполиту в каюту на хлеб и воду». Сам же командир в окружении двух автоматчиков прыгал с рубки, поплавал, возвращался в каюту.
Был случай, когда акулы в Средиземном море, порвав сети для купающихся туристов с испанского лайнера, набросившись на них - это была трагедия. Командиру поступило донесение: в заданном квадрате акулы, купаться строго запрещено!
Когда наши ребята чистили картошку на палубе, то американские самолёты-разведчики и «Орион» и «Шеколтон» так низко летали, что изловчившись, и картошкой можно попасть в кабину летчика. Так они ещё и ржут, в наглую.
Боялись мы, как бы они картошку не приняли за гранату.
Вода чистая и прозрачная, много медуз. Бросишь монету, она долго идёт ко дну.
Командир у нас был хороший, говорят, с такими в огонь и в воду, и вообще с офицерами отношения были хорошие, хотелось на базу - домой, даже играющие дельфины перестали интересовать.
Расставались трогательно, два оркестра провожали нас домой.
Прошли Гибралтар по той же схеме, чёрноморцы - на свои базы, мы - на свои. Приказ о демобилизации встретили в море, вот и случай, когда можно достать из торпедного аппарата… Кровь из носа, а на свой боевой пост подготовь смену из молодого моряка, иначе не демобилизуют. Но всё обходилось.
Так на 104-й день плавания в сентябре месяце мы на родной базе. Нет ничего дороже, чем оказаться у себя дома - снова подвернулся случай, достать из торпедного аппарата. Как же я люблю Северный флот, особенно когда из похода возвращаешься на свою родную базу.

О разном
Во время учений в Баренцевом море ход лодки застопорился, ни с места.
Похожая ситуация у нашего командира случалась и раньше. Отправив под корпус лодки группу водолазов с армейскими ножами, стали ждать их возвращения. Оказалось, что все винты запутались в рыболовной сети, и тянутся они метров 500, есть снасти в руку толщиной, капрон, очень прочный материал.
Освободили все винты от снастей, продолжили навёрстывать упущенное время. Всех водолазов отметили.
***
Когда Фидель Кастро в Ленинграде узнал, что на морском заводе на стапелях стоит лодка, которая в составе конвоя сопровождала груз на Кубу, он изъявил желание посетить её вместе с Горшковым.
Мы целую неделю из лодки таскали мусор, драили - всё блестело и сверкало. В назначенный день и час нас построили на причал, появляется Фидель Кастро вместе с главкомом ВМФ. Если скажу красавец мужчина – значит, ничего не скажу: высокий с аккуратной бородой мышиного цвета, армейский мундир с регалиями и орденами, брюки заправлены в белые носки, головной убор чуть надвинут на глаза.
В лодку они, конечно, не спустились, поздоровались, помахали нам руками и продолжили двигаться дальше по причалу.
Нам дали отдохнуть целую неделю.

***
Шли разговоры о продаже наших лодок Индии. К нам на лодку должна была прийти делегация для ознакомления, в основном моряки-подводники. Замполит сразу предупредил: «Будьте начеку, все они знают русский язык. О чём бы ни спрашивали, или завышайте или занижайте ответы, простынями закрыть оборудование, приборы».
У нас был один приколист среди моряков, он громко на весь отсек говорит: «Смотри, Андрей, у него из кармана что-то торчит». Сказал от фонаря, чтобы проверить, знают они русский язык или нет. Вся делегация, а их человек 7 было, стали крутить головами, у кого что торчит из карманов. Вот таким образом мы их раскусили.
Конечно, спрашивали, по сколько грамм вина дают, шоколада, сколько продуктов и всего другого берёте в поход с собой - не трудно выяснить, на какой срок ходит лодка в поход.
В определённый час коврик - на пол, на колени, и никакая сила их не может оторвать от молебной службы. Это я про индусов.

***
Хочу немного остановиться на нашей подводной лодке, думаю больших секретов я не выдам, ведь это было больше 55 лет назад, сейчас все современное и с другой начинкой, чего стоят одни «Калибры»!
Дорогой читатель, то, что ты видишь на параде на Неве, извини меня, ты не видишь ничего!
Ты видишь лёгкий корпус и рубку. В лёгком корпусе баллоны с низким, средним и высоким давлением и кое-какие причиндалы для жизнедеятельности лодки. Прибавь к увиденному ещё 2/3 - прочный корпус, в котором находится 7 отсеков, 6 торпедных аппаратов в носу, 4 торпедных аппаратов в корме, аккумуляторы 3м дизеля, 3 электродвигателя, электродвигатели эконом хода, 3 линии вала.
И это ещё не всё, в 10 аппаратах - по торпеде, ещё столько запасных. Самое грозное оружие: в боевой обстановке на нос этих торпед навинчивается атомный боезапас, головки по приходу на базу отвинчиваются и на склады.

Службу на флоте я вспоминаю как лучший отрезок времени в моей жизни: обут, одет, накормлен, положат спать, вовремя разбудят и снова накормят. А проблемы и серьёзные, начнутся на гражданке, но об этом не хочется вспоминать.

Спасибо читателю за терпение.
Бывший Старшина I статьи, командир группы электриков БЧ-5

2 марта 2019 года. г. Гатчина

P.S. Было бы несправедливо не написать пару строк о моём брате. На протяжении всей жизни и по сей день он мне был и остаётся как мать и как отец.
Мы с ним в детдоме вместе почти не были. Детдом в 7 км в деревне Лопатино снимал частный дом для своих воспитанников, где они учились в старших классах. Раз в неделю две девочки и мой брат приходили в детдом за продуктами и уходили на неделю. Когда он уходил, я очень плакал, я всегда его ждал с нетерпением, знал, сэкономит и принесёт кусочек сахара.
Он с отличием закончил 7-й класс и без экзаменов поступил в техникум. С отличием закончил техникум и без экзаменов поступил в Ленинград сельхозинститут. Закончил хорошистом институт, и ему предложили место преподавателя в институте. Но из-за меня он отказался.
Он окончил заочно Московский институт радиоэлектроники и автоматики, учился в Московском авиационном институте и в Ленинградском институте методов и техники управления по вопросам программирования, стажировался в Италии год. Возглавил отдел с числовым программированием уравнениями.
Сотрудник газеты «Ржевская правда», он издал несколько книг. Одним словом, он - большой умница, и я его люблю. У него 4 сына и лапушка дочка, я тоже их всех люблю.

Эти записи сохранились благодаря преподавателю физкультуры Ирине Анатольевне Гвоздковой, попутчице поезда Архангельск - Ленинград