Владимир Литвинов: «Мы постепенно возвращаемся к себе»

Галина Паламарчук:
- Владимир Устинович, расскажите, атмосфера гатчинского кинофестиваля какая? Многие говорят, что она особенная. Вы ее как-то для себя почувствовали за эти два года Вашего президентства?

Владимир Литвинов:
- Я имею большой опыт посещения кинофестивалей, и мне изначально нравилась сама тема - литература и кино, то есть содержание фестиваля, потому что я отношусь с таким же интересом и любовью как к кинематографу, так и к литературе. Я быстро увлекся классической литературой и до сих пор перечитываю многое, например, летом я читаю Тургенева для того, чтобы почистить язык, потому что речь, которую мы слышим на улице и вокруг себя, она, естественно, деформирует нас. Чтобы восстановить хорошую русскую речь, я читаю Тургенева. Достоевский - у меня зимний писатель, а летние писатели – Тургенев и Бунин, они лиричные, а Достоевский глубоко залезает в нашу человеческую психологию, он мне как-то для зимы подходит.

Галина Паламарчук:
- Вы рассказывали на церемонии открытия 28-го кинофестиваля, как Вы увлеклись литературой, потому что посмотрели фильм «Идиот» Пырьева, не дождались 2-й серии и захотели узнать продолжение…

Владимир Литвинов:
- Я так сопереживал князю Мышкину, он такой трогательный для меня. Я Юрию Яковлеву при знакомстве рассказал эту историю, он говорит, как хорошо, что Вы так прониклись.
Видите, как бывает: встреча через искусство, через кино - и я стал читать Достоевского. Что-то не понял тогда, конечно. Меня взволновал герой этой книги и теперь, когда я перечитываю это произведение, я понимаю, что что-то очень важное со мной происходило тогда. Когда я читаю вновь, понимаю, как меняюсь. У меня другое восприятие и героя тоже. Но это свойственно жизни и психологии человеческой – с возрастом мы меняемся.
Там есть место, где Мышкин (а на самом деле сам Достоевский) рассказывает, что человек ощущает в последние минуты жизни: Достоевский, конечно, вспоминает, когда в реальной жизни на него набросили мешок во время казни, он стоял и ощущал, что жизнь кончится вот-вот сейчас, что у него есть еще пять минут, пока палач подойдет, и что можно за пять минут еще многое сделать, многое подумать. И вдруг оказалось, что эти 5 минут - очень существенно для человека, который уходит из жизни. Эти глубочайшие размышления Достоевского меня сильно задели. Я в свое время решил просто иногда читать именно этот кусочек из Достоевского.

Галина Паламарчук:
- Все-таки про атмосферу гатчинского кинофорума несколько слов скажите.

Владимир Литвинов:
- Во-первых, здесь особые люди. Фестивали, конечно, разные: «Киношок», например, - это море, курортная атмосфера. Здесь прямо напротив кинотеатра роскошный парк с дворцом, природа и само историческое место, все не случайно. Я думаю, что аура этого места отличает нас от других фестивалей.
К сожалению, я не был свидетелем кинофестиваля «Литература и кино» в предыдущие годы, когда Генриетта Карповна собирала людей, актеров, все они отмечали именно домашнюю атмосферу. Она умела принимать и создавали удивительную уникальную атмосферу дома.

Галина Паламарчук:
- Когда Вам поступило предложение стать президентом кинофестиваля, это было неожиданно?

Владимир Литвинов:
- Было неожиданным. Предыдущий председатель комитета по культуре, с которым мы входим в общий попечительский совет Ахматовской гимназии в Пушкине, предложил. Я решил попробовать. Я всегда со стороны немножко смотрел, никогда не был внутри. Теперь я погрузился во внутреннюю часть фестивальной жизни и понимаю, что она очень непростая. Хочется сделать что-то значительное на этом посту. Как часовой, я встал на защиту кинофестиваля. Я боюсь, что этот фестиваль может кончиться - так бывает. Я хочу сохранить его - такую охранную задачу для себя поставил. И в меру своих возможностей я постараюсь это сделать, а компетенции и возможности мои ограничены, несмотря на то что я красиво называюсь «президент».
Вот запонки надел - такой момент декоративный, но он все равно важен.
Я чувствую, что это мне нравится – содействовать сохранению кинофестиваля. Во-первых, это культурологическая акция, это культурно-просветительская вещь. Литература - это библиотеки: в Гатчине настоящие подвижники этого дела во времена, когда читающих людей все меньше и меньше. Хотелось бы развивать эту культурологическую задачу, чтобы зрители читали, увлекать их так, как когда-то я сам увлекся литературой. Вот так же и их нужно увлекать хорошей литературой, встречами с литераторами, которых в Петербурге достаточно, их надо сюда привозить.
Помню, я как-то провел неожиданно творческую встречу в Союзе писателей. Я очень волновался, ведь это была немножко другая каста - литераторы. Я честно сказал, что хотел стать писателем в жизни, мне всегда хотелось выразить свой внутренний мир через слово. Но когда я начал сочинять первые свои рассказы после того, как я посмотрел фильм Ивана Пырьева «Идиот», я задумался: для меня целый мир открылся – искусство, литература. Я накропал какие-то пару рассказов для себя, утром проснулся и прочитал, думаю: «Какой кошмар». К вечеру опять накатило – думаю, мне надо писать, сколько открывается удивительных возможностей, я буду описывать все, что со мной происходит. А потом через какое-то время я понял, что мне это очень сложно - нет у меня дарования, не получается легко облекать слова в какую-то форму, повествовательность скучная. Я эту тему закрыл: хотел стать писателем, но не получилось. Меня привлекает это, как индивидуалиста, когда ты не зависишь ни от кого, но, к сожалению, литературного дара у меня нет. Тогда я ушел в коллективное творчество, в театральный институт, потом в театр, потом в кино.

Галина Паламарчук:
- Не все кинофорумы выживают. Был период, когда их стало много – не десятки, а сотни. Потом был период, когда какие-то свернулись.

Владимир Литвинов:
- Буквально недавно это произошло. Я был на защите гатчинского фестиваля: в этом году фестиваль «Литература и кино» очно перед Министерством культуры, перед Советом фестивалей надо было обосновать, когда определяли финансирование, субсидирование. Половине фестивалей в стране закрыли финансирование. К счастью, там оказалась одна молодая женщина, которая была членом этого совета, дочь нашего замечательного актера Анатолия Солоницына, которого звали Отто Солоницын. Она задала мне вопрос о фестивале: «Не боитесь, что у вас, в основном, старшее поколение только ходит? Вы теряете зрителя». Я сказал, не боюсь, защищал фестиваль, как мог, а ее я помню еще маленькой девочкой. Это сыграло свою положительную роль, она не ожидала увидеть меня на таком месте. Сейчас Лариса Солоницына - первый заместитель Михалкова в Союзе кинематографистов, возглавляет Большой Фонд регионального кино: есть попытка развить региональное кино в стране, а не только в столицах.
Вот так, через личные контакты в том числе удалось отстоять и гатчинский кинофестиваль.

Галина Паламарчук:
- Помогло, что он уникален? Не у каждого фестиваля есть лицо.

Владимир Литвинов:
- Фишка есть в нем: это сочетание литературы и кинематографа. Я где-то читал, что в Америке в каком-то маленьком городке был фестиваль экранизаций. Сейчас в Москве ребята придумали: они приглашают медийных лиц, которые читают отрывки из новых сценариев, и кто-то их слушает, потом обсуждают - такая дискуссионная площадка. В принципе, это уже «заползают» на нашу территорию, так что надо территорию «метить». Наш кинофестиваль существует уже 28 лет, дай Бог, и до 30-го доберемся. Мы будем развиваться.

Галина Паламарчук:
- Вы много снимаетесь в кино, вот и сегодня приехали со съемки. Что-то вдохновляющие есть? Как сейчас развивается российское кино?

Владимир Литвинов:
- В основном, я служу на ниве телекино, как я называю сериалы. Все, что касается большого кинематографа, это, с одной стороны, сложное большое дело, но даже те фильмы, которые представлены в этом году на нашем фестивале, к примеру, «Велга» и ряд картин из Кыргызстана, Казахстана, снятые государственными компаниями, - все они имеют очень глубокие человеческие истории: где-то притча, где-то рассказывают о судьбе человека, такое внимательное отношение к судьбе человеческой.
Это, на мой взгляд, возвращение к тому, что было лучшим в советском кинематографе: при том, что тогда всегда был налет идеологии, там всегда в центре был человек. Потом у нас началось наслаждение всякими яркими аттракционами коммерческого кино, жанрового кино. Я думаю, мы возвращаемся опять к себе, все будет нормально. Зритель смотрит, зритель затихает, когда идет кино вдумчивое. Мы другие, и все эти американские фильмы - это чужая история, там все сложилось по-другому, и характеры там другие.

Галина Паламарчук:
- Мы интересны сами себе, так?

Владимир Литвинов:
- Да, это так и есть на самом деле. Вспомнил, как шел в конце 90-х по Невскому проспекту, и там на кинотеатре «Баррикада» была растяжка фильма «Патриот» с Мэлом Гибсоном. Я шел и думал (я всегда без ложной скромности чувствовал себя патриотом, у меня это в крови без высоких слов): какие странные вещи происходят, интересно, в Нью-Йорке на какой-нибудь Пятой авеню на небоскребе висела бы растяжка с русским героем? Как бы там на это посмотрели? А у нас это как норма… Но это неправильно, по-русски неправильно.

Галина Паламарчук:
- Русский человек любит увлекаться чем-то чужим для того, чтобы понять себя. Такая длинная дорога к себе.

Владимир Литвинов:

- Правильно Вы сказали, мы постепенно возвращаемся к себе и, может, жизнь нас заставляет, обстоятельства заставляют. Мы фантастическая цивилизация, у нас культура богатейшая, великая русская литература, великий советский кинематограф - прекрасное кино. Данелия - один из моих любимых режиссеров, потому что он всегда рассказывал для умных и тонких людей глубокую притчу, в его кино всегда есть, о чем задуматься. И в то же время это было всегда интересно для массового зрителя. Это всегда какие-то веселые, живые истории. Например, картина «Мимино»: человек думал, что он будет весь в белом летать на самолетах, это будет его состоявшаяся мечта и жизнь. А оказалось, что счастье в том, что у себя в горах какой-то мальчишка камень подставляет под колесо, и счастье в том, что он дома, здесь он чувствует все родное.
Я думаю, что мы, обладая этим богатством, должны это все с достоинством чувствовать, ощущать, что мы наследники этой культуры, и не впадать в увлечение чужеродным. Я уважительно отношусь ко всем цивилизациям, культурам, но, когда мы забываем свое, родное, это неправильно.