Военные топографы. «Глаза армии».

Галина Паламарчук:
- Андрей Николаевич, когда Вы задумывали Музей истории топографической службы, наверное, исходили в том числе из истории своей семьи? Можно сказать, что Вы топограф, картограф не в первом поколении?

Андрей Платонов, коллекционер, историк, реконструктор, хранитель музея истории топографической службы:
- Не могу сказать, что я топограф в каком-то поколении, но я знаю, что моя фамилия Платонов связана с топографической службой, начиная примерно с 1870-х годов, когда родился военный топограф Николай Иванович Платонов, который в будущем стал военным топографом Российской императорской армии. В его семье были топографами и его дети.
Я топографией каким-то неизвестным, непонятным образом увлекался, практически, с детства. Служил в топографических войсках срочную службу. Сейчас я косвенно связан с топографической службой. Я кадастровый инженер, то есть топография и геодезия в том числе проходят красной нитью через всю мою жизнь, и, наверное, через мои предыдущие поколения в том числе.
Поэтому создание этого музея было моим естественным состоянием - это желание рассказать историю службы, которая не так популярна, например, как та же пехота, авиация, артиллерия.

Галина Паламарчук:
- А мундир на Вас образца какого года?

Андрей Платонов:
- На мне полевая форма начала Первой мировой войны. Это не просто форма, я создавал ее по образцам тех периодов. В такой форме, именно в таком образе топограф Николай Иванович Платонов встретил войну. По сути дела, на мне прототип формы конкретного человека, полного тезки моего папы, который родился на 100 лет раньше меня.

Галина Паламарчук:
- Чем Вас привлекает топографическая служба? В чем романтика этой профессии?

Андрей Платонов:
- Романтика топографа в том, что я никогда не сижу на одном месте и неизвестно, где меня завтра встретит судьба: или на Камчатке, или в Москве, или где-нибудь в Мурманске.
Профессия связана с постоянными переездами, с изучением территории. Как известно, топография и карты - это глаза армии. Без карты невозможны никакие боевые действия. Тем более в современных условиях, не зная плана местности, невозможно совершить никакого маневра. Специалисты топографической службы - уникальные люди, которые готовятся по индивидуальным программам.
Для меня это тоже было интересно. Листал карты я, практически с детства, изучая города, страны, глобусы. Это мне нравится.

Галина Паламарчук:
- Аналоги Вашему музею есть?

Андрей Платонов:
- Есть. В институтах, в которых изучают и преподают геодезию, есть музеи на факультетах, но несколько специфические. Например, там устанавливается ряд приборов различных модификаций, разница которых известна только топографам: они приходят и говорят, что это интересно. Простым людям это непонятно. Есть музей истории топографической службы при 7-м факультете Академии Можайского, но, к сожалению, вход туда для людей закрыт, потому что это военная территория. Бывают выставки, которые музеи устраивают в других помещениях, но они редкие. В Москве есть выставка про приборы.
А у меня именно про историю службы: это не только про приборы, это и про карты, и про форму, и про то, как жили топографы, про их быт. Когда топографическая команда выезжает на работы куда-то на определенную территорию, это же не только съемки, но это и быт. Им нужно где-то спать, что-то есть: в течение двух-трех месяцев они, по сути дела, ведут автономное существование. Вот про это рассказано у меня.

Галина Паламарчук:
- Это помещение про что рассказывает?

Андрей Платонов:
- Про историю топографической службы в период 1941-1944 годов в блокадном Ленинграде. Тогда топографические отряды базировались на улице Воинова, ныне Шпалерной, дом 51, около Смольного. В том помещении они и жили, и работали, и штаб у них там был, и даже огороды во дворах разводили.

Галина Паламарчук:
- А задача какая у них была?

Андрей Платонов:
- Несколько. Одна из задач, например, состояла в составлении карт передовой линии фронта. В первую очередь, потому что фронт постоянно менялся, приходили новые подразделения, в том числе и немецкие, их нужно было засечь, увидеть, нанести на карту, дать координаты нашим подразделениям, чтобы уничтожить противника. И топографы эти задачи решали.
Вот у меня представлена карта Ленинграда, на которой нанесена именно граница блокадного кольца: как она проходила с южной и с северной сторон. В блокаде находился не только Ленинград, но и весь Всеволожский район. Постоянно над территорией противника летали самолеты, занимались аэрофотосъемкой. К вечеру эти пленки доставлялись в топографическую службу, распечатывались в течение ночи с помощью стереоскопов. Топограф, прильнув к зеркалам, изучал эти снимки, выискивал новые выявленные позиции: доты, дзоты, артиллерийские батареи. И к утру, нанося их на карты, передавал в войска.
Вот одна из работ топографической службы. На всю линию фронта были составлены фотопанорамы, то есть панорама линии обороны. И когда артиллеристам давали координаты этих точек при наступлении, они уже знали, на каком расстоянии и в каком направлении идет враг. Делалось это с помощью банальных фотоаппаратов ФЭДОВ.
Среди топографов были и художники, которые эти панорамы могли изобразить в виде рисунка: даже на это хватало времени.

Галина Паламарчук:
- А что еще из инструментария топографов у Вас представлено?

Андрей Платонов:
- Геодезия, топографии - это, в том числе и высшая математика. Это сейчас есть компьютеры, калькуляторы. Как считали топографы в 40-х годах? С помощью арифмометров, «Феликсом», с помощью счет, логарифмических линеек. Более того, были специальные таблицы, предназначенные для счета - это арифметические таблицы 30-х годов. У меня они есть. Таблицы тригонометрических функций Петерса и элементарные таблицы умножения. Вот представлена таблица умножения двузначных на трехзначные числа, трехзначные на трехзначные числа. Топограф был вооружен довольно основательно.
А вот часовой прибор, с помощью которого топографы работали в тот период времени.
Я рассказываю не только о приборах, но и о том, как их применять. Для съемки в мирной жизни используются штативы: их расставляют, ставят сверху прибор и производится съемка на высоте человеческого роста. Если я во время войны встану и буду снимать, то буду отличной мишенью для снайпера. Поэтому в то время делалось все гораздо проще: использовались специальные переносные планшеты, на которых производились съемки. Я могу встать, условно говоря, на колено, и на этом планшете производить съемку на местности. Такие планшеты использовались практически с Первой мировой войны, он складывался и застегивался, его спокойно можно носить за спиной в специальных ящиках. Также можно было поставить на ящик прибор и производить съемку, причем на любую поверхность. Есть специальные плиты, они довольно тяжелые, которые устанавливались на любую ровную поверхность, на них ставился прибор, и погрешность была, практически, нулевая.
И, конечно, за столом работали с картами. Результат работы топографов – это карты, которые передавались в войска, постоянно обновлялись, постоянно использовались и постоянно менялись.
Рабочий стол командира, чтобы можно было иметь представление о том, как писали, чем писали. Это перьевые ручки, это перочистка, чтобы чистить перо ручки. И приспособления того времени – карандаши, вот еще сигареты, командирские часы, линейки того периода. Командирские приказы, наставления.

Галина Паламарчук:
- Топографическая служба, конечно, родилась не в Великую Отечественную войну, а много раньше.

Андрей Платонов:
- Топографическая служба родилась, можно сказать, 300 лет назад.
В следующем помещении нашего музея мы переносимся в 19-й век, хотя история топографической службы ведет свое начало с 18-го века, с Петра I.
Этот период у меня еще пока находится в планах. От этого периода остались только первая печатная карта территории России. Практически больше ничего нет, потому что до петровских времен картографии, геодезии как таковых в России не существовало. Петр I все это внес в Россию. Были петровские геодезисты, которые проработали до 50-60-х годов 18-го века. Они сняли практически все. Всю карту России было снять невозможно, потому что было много технических подробностей. Для того, чтобы снять единую карту России, нужно было знать координаты определенных точек, чтобы они были в единой системе. Такую единую систему в России закончили создавать только в середине 20-го века.
Поэтому все карты были разрозненные в то время: отдельно, Московская область, отдельно Тверская, отдельно Виленская губерния. При попытке все это состыковать в единую карту возникали трудности.
Была идея создать так называемую триангуляцию - это система пунктов в единой системе координат, которая разбросана по всей стране. Условно говоря, для людей, которые не понимают, что такое топография, я говорю, что триангуляция - скелет карты, на которую впоследствии нанизываются небольшие маленькие съемки. В результате получается большая карта.
Но мы возвращаемся в 19-й век. Почему вообще понадобилась топография? Если вы помните, в Куликовской битве встречались две армии, и на одном большом поле выясняли, кто из них сильнее, по сути, делая битву на кулаках. В конце 18-го века появились маневренные битвы: нужно было совершить маневр, сделать скрытый проход, зайти во фланг, в тыл. А для того, чтобы зайти во фланг, надо было иметь элементарную карту. И поэтому появилась необходимость наличия карт местности. Появляется еще при Петре I так называемая квартирмейстерская служба, которая занималась не только размещением, но и топографическим обеспечением войск.
То есть, вся эта махина, которая движется, должна была понимать, по какой дороге она идет, где ей остановиться, где можно разместить лагерь, где можно сделать засаду. Все это говорил, рассказывал и подготавливал квартирмейстер. 1812 год уже более-менее представлен в моем музее. Перед вами - офицер квартирмейстерской службы и колонновожатый.

Галина Паламарчук:
- А что говорит в их мундире о том, что они квартирмейстеры?

Андрей Платонов:
- Во-первых, шитье, потому что квартирмейстеры относились к Генеральному штабу: это шитье именно Генерального штаба. Это первый отличительный признак. Второе - аксельбант, их весь Генеральный штаб имел. Возникал вопрос - для чего это нужно? Версий много. Мне, честно говоря, больше всего нравится версия, что это карандаши. У квартирмейстера постоянно есть необходимость составления карт. Значит, в руке должны быть планшет и карандаши. Карандаш положить некуда, карманов практически нет. Когда карандаш висит на боку, это очень удобно: нарисовал, отпустил, висит дальше. Потом это превратилось в красивый аксессуар.
Возвращаемся к наполеоновским войнам. Еще при Петре I, когда он выяснял, каким способом производить съемки, было предложено два варианта: графический и аналитический. Графический - с помощью столов, когда кладется лист бумаги, и с помощью нехитрых приспособлений можно навестись на предмет, и тут же, прямо на столе, во время съемки рождается сама карта. Математический способ предполагал делать съемку с помощью теодолитов. Приборы менялись в течение 19-го века, начиная от астролябии, нивелиров, буссолей. Все это в 19-м веке уже было. С их помощью делались замеры, записывались в журналы, и только уже в камеральных, то есть в более-менее нормальных условиях, создавались карты. Это было более точно, но более медленно.
И вопрос, какой способ выбрать, как раз и стоял - были большие споры. В результате гражданские решили, что для них главное - точность, а военные, что им главное - скорость.
Кстати, эти мензульные съемки, которые проводятся на столах, в институтах изучались до начала 21-го века. То есть, выпускники училищ 2010 года говорили, что они изучали эти съемки, хотя у нас уже давно используются другие способы и космические съемки. Тем не менее, старые и испытанные способы всегда работают.

Галина Паламарчук:
- Вот карта войны 812 года. Ее так и составили?

Андрей Платонов:
- Это даже не карты, это больше план войны 1912-го года, потому что все мы знаем, что Наполеон к нам пришел по одной дороге и ушел по ней же. По сути, эта карта говорит, что театр боевых действий все-таки был немножко шире, а не только та самая Смоленская дорога, по которой он пришел и по которой он ушел.
На одной карте написано - от Немана до Москвы, вторая - от Москвы до Немана: то есть, по одной Наполеон наступает, по второй отступает. Показана полная схема перемещения войск.

Галина Паламарчук:
- Это копия той карты, которая была реально выполнена в те годы?

Андрей Платонов:
- Это копия, созданная на 100-летие Бородинской битвы, которую сделали военные топографы для наглядной демонстрации того, как реально происходила война. Ее представил квартирмейстер армии и главный квартирмейстер Генерального штаба Волконский.
Я хочу рассказать про одну интересную карту Бородинского поля:
она представлена на заднем плане - это французская карта. Наполеон после Бородинской битвы дал задание своим географам (французские топографы назывались географами) составить карту Бородинского поля и запечатлеть те события, в которых, как он считал, он победил. Наполеон ушел в Москву, географы приступили к съемке. Наполеон в Москве несколько месяцев побыл, географы свою карту закончили. Свернули, положили на повозки, и вместе с Наполеоном началось отступление. В результате во Францию не вернулся никто. Было 3 офицера, которые занимались съемкой, была куча помощников. Один офицер умер от голода, второго убили, про третьего говорили, что его нашли, видели около телеги, он просил о помощи. Ему сказали, что он топограф и дорогу сам найдет. Больше никто не видел тех топографов. Казаки нашли обоз с какими-то странными бумагами и приборами, отправили в Москву. Через 25 лет, когда было первое событие, празднующее победу в Бородинском сражении, эту карту нашли. Оказалось, что это первая карта, на которой было более-менее точно показано Бородинское поле. Потому что после того, как Бородинское сражение произошло, на поле осталось много трупов. Поле, по сути, не обрабатывалось, оно заросло, ландшафт сильно поменялся. И когда через 25 лет пришли делать съемку, она отличалась от той, что была в период битвы. И эта карта показывала реальные события того времени. Оригинальная карта хранится в Москве. У французов этой карты нет. Я сотрудничаю с институтом и с людьми, которые изучают эту карту. Я им помогаю исторически, рассказываю, как эта карта строилась.

Галина Паламарчук:
- А что поразило в этой карте, когда через 25 лет ее увидели?

Андрей Платонов:
- Поразило то, как можно за 40 дней составить такую карту довольно большого объема. Это было удивительно. Они работали четко, быстро и хорошо, три человека одновременно, снимали три разные площадки, все в результате соединили, получилась единая карта. Они сделали ту самую триангуляцию, о которой я вам говорил, благодаря которой разрозненные куски карты можно состыковать, и они состыковались. Вот суть этого всего.

Галина Паламарчук:
- А этот зонтик?

Андрей Платонов:
- Это топографический зонтик - не столько от дождя, сколько от света. Он на специальных растяжках стоит: от бликов над мензулами (это полевой чертежный столик) всегда находится такой зонтик.

Галина Паламарчук:
- Чем измеряли расстояние топографы?

Андрей Платонов:
- Расстояние до 19-го века измеряли обыкновенными веревками или шагами.
В 19-м веке появляются специальные измерительные цепи. 20-фунтовые цепи натягивали, расстояние измеряли - было очень тяжело. К середине 19-го века их отменили и перешли на металлические и тряпичные рулетки. Но цепями продолжали мерить до конца 19-го века.
Если мы внизу видели рабочее место в штабе середины 20-го века, то вот рабочее место 19-го века: специальное переносное бюро, которые использовались для работы в полевых условиях. Это бюро можно складывать, как чемоданчик, у него есть ручка, с помощью которой оно переносится. С их помощью можно было заниматься работой практически в любых полевых условиях.
Писали перьями. Также вы видели логарифмические таблицы. Топографы в 19-м веке, как и в 20-м, считали с помощью таблиц. Вот таблица 1882 года. К сожалению, оригинала у меня нет, я распечатал таблицы 1806 года. Такие же таблицы есть 1713 года. Все так же считали с помощью логарифмических линеек, которые появились в конце 19-го века, очень большие и похожи на современные. Есть определенные метки, по которым можно определить арифметические линейки конца 19-гоа - начала 20-го века. Линейки в том виде, в котором мы их видим, появились в начале 20-го века, то есть при Российской императорской армии они уже существовали. Транспортиры, готовальни были своеобразные - немножко другое все, а так, по большому счету, все меняется, но не сильно.

Галина Паламарчук:
- А что еще топографу нужно было? Лыжи, чтобы добраться до какой-то точки, да?

Андрей Платонов:
- Лыжи пригодятся в любом случае. Зимой съемками не занимались. Но во время войны проводить съемки надо, поэтому в нашем музее лыжи есть.

Галина Паламарчук:
- Целый зал у Вас посвящен обмундированию.

Андрей Платонов:
- Это зал, посвященный форме одежды 20-го века. Начинаем с формы периода Первой мировой войны, начало 20-го века Российской императорской армии. Дальше идет Гражданская война, потом уже советский период, когда советская власть полностью отмела всю атрибутику царского периода. Нет званий, нет погон.
Топографы были всегда. Корпус военных царских топографов образовался в 1822 году, он занимался съемками. Переименован был в Топографическую службу только в 1924 году: революция уже прошла, уже советская власть в стране, а Корпус военных царских топографов еще существует. Топографическая служба - универсальная, востребована при любой власти.
Топографы вне политики: политики меняются, власти меняются, а карты нужны всем и всегда. Топографов в 20-х годах наделяли довольно крупными должностями: командир взвода, командир роты, командир полка. Простой исполнитель топографических работ был командиром роты. Это делалось не просто так: чтобы, когда топограф приходит в деревню, а местные могут решить, что он пришел землю отнимать, он со своими знаками отличия командира батальона мог рявкнуть и сказать, что «мы не отнимаем, а измеряем землю, чтобы рационально ее использовать».
В 30-х годах переходят на петлицы. И вплоть до 40-х годов у нас действует такая форма. В то время топографы уже были и командный состав, и начальство. Начальствующим составом были те специалисты, которые закончили технический вуз, пришли в армию и надели форму. Три квадратика - это старший лейтенант, у технического состава три квадратика - это воентехник первого ранга.
В 1943 году вводятся погоны, техническому составу серебряный погон полагается, в отличие от золотых, которые были у командного состава.
Вот в этой топографической парадной форме 1945 года на Красной площади топографы были во время парада Победы.
А это образец парадной формы, «жуковка», послевоенная форма 60-х годов. Те, кто постарше, помнят эту форму как повседневную, но начиналась она как парадная. Интересно, что три года выпуска кортики выдавались выпускникам всех военных училищ, в том числе и топографам. Были пехотные кортики, на них звезда изображена, были морские, на них был якорь, были авиационные, у них был самолет. Три года топографы получали кортики и носили их при парадной форме одежды. Этот кортик - подарок от одного военного топографа, который в 50-х годах получил его при выпуске из училища.
Дальше всем известная форма 70-80-х годов превращается в повседневную форму. Полевая форма - гимнастерка с бриджами - продержалась довольно долго, потому что была уникальная, сменилась на полевую форму.
До конца Советского Союза, до 90-х годов, эта форма продержалась. Планшеты практически не менялись: вот планшет периода Первой мировой войны, отвратительное крепление: болталось, было неудобно. Вот сумочка - копия сумки образца 1912 года. Вот полевой планшет образца 1932 года, на нем отдельный кармашек для всяких приспособлений: нож, карандаши, кульвиметр, линейки, отдельная планшетка для карт - это был состав одной сумки.
После войны сумочка немножко изменилась: она стала раскидная, и планшетка для карт вросла в эту сумку.
Советский период закончился вот таким планшетом, который, наверняка, многие видели и знают. Это более поздняя сумка - полевая сумка офицера.

Галина Паламарчук:
- Расскажите мне про триангуляцию. Я этот термин уже выучила.

Андрей Платонов:
- Да простят меня топографы. Будем упрощать: триангуляция - это так называемая система треугольников с известными координатами. Системой таких треугольников окутана практически вся наша страна, это называется триангуляционная сеть. В углах стоят знаки с точными координатами.
Дальше эти сети сгущаются, в результате доходит до того, что в одном городе может быть заложено три-четыре-пять знаков. Это нужно, чтобы к этим точкам привязываться, и на них уже, как на скелет, накладываются определенные, уже небольшие карты, планы, чтобы они были в единой системе координат. С одной точки можно было смотреть на другую - для этого строились специальные вышки. В полях эти вышки достигали 50-60 метров высотой, а то и больше. Если это гористая местность, то знаки пирамиды могли быть меньше. У этих знаков чем выше точность, тем более точно измерены координаты этой точки.
Все измерения проводились специальными высокоточными теодолитами. Делали съемки одними, триангуляцию делали с помощью других. Все эти съемки превращаются карты, карты превращаются в атласы.
Теперь я покажу вам атласы. Первый атлас командира РККА был создан в 1938 году. Это самый большой атлас командиры РККА, он довольно старенький. Командир должен был знать все, поэтому этот атлас не только про боевые действия, но и про просвещение, в том числе геодезическое, картографическое, - начиная от истории до нашей эры и заканчивая политической картой всего мира. Мне нравится листать эти карты, потому что наша страна менялась. Условно говоря, мы видим на Сахалин 1938 года. Сахалин чей? Сахалин и наш, и японский: видите, граница проходит посредине Курильской гряды. Такие мелкие нюансы на этих картах - можно отследить все изменения.
Задаю вопрос - сколько стран находится в Африке? Все говорят: «Очень много». На самом деле, в Африке было несколько стран, потому что это были, в основном, колонии: Франции, Англии, Испании. Вот эти карты показывают ситуацию того периода.
В то время был выпущен самый маленький атлас 1939 года – «Атлас СССР». Можно сравнить и карманный атлас, и атлас, который находился в штабе. Этот атлас мне недавно подарила наследница - дочь офицера, он хранился в семье. По большому счету, у каждого офицера должен быть атлас. Атлас 1947 года нам достался в очень хорошем состоянии. В нем не только все карты, в том числе и мировые, в нем освещены и все события, все войны. Это изучение истории: любая война, любая битва должна быть там. После нее делаются выводы, которые нужно учитывать для будущих поколений. И неважно, идет ли научный прогресс, старый опыт всегда может пригодиться. Сейчас, например, в боевых действиях используются буссоли образца 1943 года. Казалось бы, 80 лет прошло, но приборы востребованы: ими работают успешно на театре боевых действий.

Галина Паламарчук:
- Музей Вы развиваете в Починке Приозерского района в большой усадьбе, как дальше будете развиваться?

Андрей Платонов:
- Начиналось все с небольшой выставки в одной комнате, потом все разрослось до масштабов дома. Когда дома перестало хватать, я стал обращать внимание на прилегающую территорию. Топография - это не только работа в кабинетах, но и работа в полях. Чтобы понятнее показать людям, как работали топографы, нужно выходить на местность, выставлять приборы и показывать, как ими работали.

Галина Паламарчук:
- Как Вы думаете, для чего людям нужно посещать музей, школьникам приходить сюда?

Андрей Платонов:
- Мы не только про топографию рассказываем. Мы рассказываем про жизнь людей, про историю нашей страны. Даже с практической точки нужно прийти в наш музей: мы заходим в лес, там нужно ориентироваться, как? Сколько людей каждый год блуждает по лесу, имея компас, а ведь сейчас даже в любом гаджете есть элементарная функция компаса. Взял компас и вышел по азимуту - элементарная топография. Если человек владеет информацией, он себя может чувствовать спокойно в любой местности, в любом лесу. Да и экономия средств для государства на поиски заблудившихся людей. Даже приборы быта топографа для людей, для детей интересны. Это наша история!