Вадим Абдрашитов: «Я говорю о личностном калибре. Не время титанов сейчас»

12 февраля 2023 года на 79-м году жизни скончался кинорежиссер, народный артист России Вадим Абдрашитов. Как сообщают СМИ, причиной смерти стало онкологическое заболевание. Вадим Абдрашитов снял киноленты «Слово для защиты», «Поворот», «Охота на лис», «Парад планет», «Плюмбум, или Опасная игра», «Армавир», «Пьеса для пассажира», «Остановите Потапова!», «Время танцора» и другие. 11 фильмов сняты по сценариям Александра Миндадзе.
В 2018 году в Гатчине проходил ХХIV Российский кинофестиваль «Литература и кино». Вадим Абдрашитов был председателем жюри конкурсного показа фестиваля и гостем телеканала "ОРЕОЛ47". В том числе делился своими впечатлениями о Гатчине.

Культура
18 февраля 2023 15:00
651


Галина Паламарчук:
- Вадим Юсупович, какое у Вас ощущение от фестиваля?

Вадим Абдрашитов:
- Я давно собирался приехать, но не получалось. В этот раз я с огромным интересом и вниманием посмотрел на гатчинский фестиваль. Я человек опытный, и я рад сказать, что это совершенно особый фестиваль, интерес которого направлен в самую болевую точку - на то, что происходит с литературой. В том смысле, что если в литературе существуют некие художественные идеи, вообще идеи жизни, если хотите, то это так или иначе перейдет, оплодотворит кинематограф. Если этих идей нет, если мы живем в такой период времени, то и с кино будут трудности, в том числе и творческого, художественного порядка.
Фестиваль, в этом смысле, абсолютно диагностический, он точно называется – «Литература и кино». Что происходит в литературе, то произойдет и в кино.

Галина Паламарчук:
- То есть все верно - на первом месте литератора, на втором - кино?

Вадим Абдрашитов:
- Мы живем в литературно-центрической культуре. Конечно, слово, - во-первых: так сложилось исторически. Литература формулирует идеи, и когда эта идея сформулирована, тогда существует и полноценный кинематограф.

Галина Паламарчук:
- А из классики получается что-то черпать в этом веке?

Вадим Абдрашитов:
- Разумеется. На то она и классика! Этот век экранизаций, которых сейчас много не только в кино и на телевидении, связан с простой причиной – отсутствием полноценных художественных идей для кинематографа. То же самое происходит и в театре - отсутствие современной драматургии, которая могла бы оплодотворить театр как таковой. Поэтому и театр, и кино все чаще и чаще обращаются к классике. Там есть еще запас, там еще существует потенциал художественной идеи.

Галина Паламарчук:
- Получается, в чем-то режиссеры - заложники того, что нет литературы современной, как тогда быть?

Вадим Абдрашитов:
- Мы все заложники отсутствия в искусстве художественной идеи как таковой. Это же не только в кино, но и в театре, в изобразительном искусстве, в музыке. Но жить надо. Поэтому на нехудожественное произведение часто все равно через силу, но навешивается ярлык художественного произведения или даже искусства. Вот такой период времени переживаем.

Галина Паламарчук:
- Всплеск интереса к документальному кино о чем говорит?

Вадим Абдрашитов:
- О том же самым. Что происходит на литературных ярмарках? Например, в Москве это заметно: люди все больше и больше интересуются тем, что называется «нон фикшн». Это скорее документальная проза, это биографии, это эссе, это какие-то научные поиски, это значительно больше, чем художественное произведение. За редким исключением. Люди хотят, стремятся к первоисточнику, им хочется самим разобраться, потому что они не встречают автора, который художественным образом разобрался с этой фактографией. Вот такое желание у читателя, у телезрителя.

Вопрос телезрителя:
- «Плюмбум» сейчас возможен или нет?

Вадим Абдрашитов:
- Я думаю, что нет, потому что Плюмбум, как бы к нему ни относиться, это герой какой-то идеи, страшной идеи, идеи санобработки всей жизни общества. Он в каком-то смысле бессребреник, он ничего не требовал. Современный Плюмбум, наверняка, сразу будет говорить об оплате. Плюмбум совсем не из сегодняшнего времени.

Галина Паламарчук:
- Как вы думаете, новое поколение актеров и режиссеров не измельчало ли? Будут ли такие актеры, как Петренко, Борисов, Леонов, такие режиссеры, как Шепитько, Вы сами?

Вадим Абдрашитов:
- Это очень сложный вопрос. Он не только в культуре, в театре, в кино, но и вообще в жизни - личностной калибр действующих лиц и политиков, и философов, и художников, и актеров. Я ни в коем случае не имею в виду, что раньше были лучше, а сейчас хуже, или, скажем, были талантливые, а сейчас менее талантливые. Я говорю о личностном калибре. Не время титанов сейчас.
Титанов мы можем назвать – мы их знаем, мы вспоминали Петренко, Борисова. Сейчас есть замечательные актеры, талантливейшие и так далее... Но все-таки «но» остается. Как это объяснить? Я не знаю. То же самое происходит и в науке. Что касается искусства, театра и кино, наверное, это связано с той самой художественной идеей, с тем, с чем работать, с каким материалом работают актеры.
Актеры, которые по распределению по окончанию театральных училищ попадают в репертуарные театры, они всегда находятся в творческой форме гораздо лучшей, чем актеры на вольных хлебах. Почему? Да потому что, будучи в репертуарном театре, они вынуждены играть спектакли по Шекспиру, по Островскому, по настоящей, крупномасштабной драматургии. Те, что на вольных хлебах, мельчают, какая-то депрофессионализация идет. Это вопрос размера того, что предлагают играть. Все взаимосвязано.
Разумеется, есть идея жизни: надо работать, растить детей, готовить их к жизни, заниматься своим делом, профессией, надо строить дом, надо сажать деревья. Такая идея существует всегда, иначе бы человечество не продолжало жить. Но, кроме этого, человек - стадное животное и общественное явление. Должна быть какая-то общая идея нашей жизни, благодаря которой мы бы понимали, для чего мы живем, к чему готовить детей, как их следует воспитывать.
А с этой идеей сейчас дело обстоит туго, общая идея не сформулирована или сформулирована лукаво.

Галина Паламарчук:
- Вы присматриваетесь к новому поколению 20-летних, которые уже выросли в другой стране? Они более свободны?

Вадим Абдрашитов:
- Я с ними, в основном, и имею дело. В 20 лет эта категория свободы не так понимается, как у людей, которые уже пожили. Они более свободны, потому что они здоровы - это перспектива биологического порядка. Существует сложность отбора молодых людей на специальность «режиссура»: приходят совсем молодые люди, и есть ощущение, что они в каком-то творческом подъеме, в азарте, но они озарены, в первую очередь, состоянием своей молодости, они одухотворены молодостью. И они путают с творческим озарением и вдохновением, из-за этого происходят ошибки в выборе профессии.
Я не знаю насчет того, свободны они или нет, но ощущение у меня от молодежи такое: какое-то сиротство в них есть, ощущение не то, что некой заброшенности, а ощущение жизни без пристрастного внимания со стороны и общества, и государства существует.
Я не за то внимание, которое было навязано волевым порядком при советской власти путем мощных общественных организаций - октябрята, пионеры и комсомольская организация. Но общество, государство через свои какие-то институты работало с молодежью гораздо больше и эффективнее. Это факт. Существует целое поколение людей, которые выросли не на улице, а в кружках, в домах пионеров. Целое поколение послевоенных детей, детей, которые попали в войну, в очень сложную ситуацию, было личностно реализовано благодаря этой мощной работе общества с ними. Сейчас я такого не вижу. Молодежь несколько дезориентирована, а не сориентирована. Они не понимают, в какую сторону жить. В конце концов, непонятно, что строим-то?
В творческих ВУЗах это чуть проще, потому что ты призван заниматься искусством. А вот что именно, кому это искусство должно?
На самом деле именно эти молодые люди и должны рассказывать об этой жизни.

Галина Паламарчук:
- Наверное, тогда должен появиться какой-то фильм на эту тему?

Вадим Абдрашитов:
- Разумеется, я думаю, его сделают чуть повзрослевшие молодые. По многим картинам молодых видно, что они растеряны. У них, что называется, «путаница в показаниях»: иногда они по-детски рассерженны, у них претензии к поколению родителей, а то и просто к реальностям, к чему угодно - к погоде, например. Это происходит от того, что они не совсем понимают, что и куда делать.

Галина Паламарчук:
- Им хочется на что-то опереться?

Вадим Абдрашитов:
- Разумеется, так устроен человек. Опереться на какие-то ориентиры, должен быть какой-то компас. Невозможно, не научив ребенка пользоваться компасом, оставить его посреди леса, а самим уйти и сказать – вот, это и есть полная свобода.
Что делать молодым людям? Осваивать компас! К счастью, в России, в русской литературе - все эти компасы есть. И молодежь готова изучать эти компасы и читать, вопрос в том, кто их будет обучать читать.
Когда я говорю об обучении, я имею в виду, в первую очередь, то молодое поколение, которое приходит в творческие ВУЗы. Но, к огромному сожалению, они слишком молоды, потому что современное законодательство заставляет платить за второе высшее образование. И если человек в 22-25 лет приходит, он уже имеет первое высшее образование. Огромный пласт людей с высшим образованием обходит творческие ВУЗы. Идеальный абитуриент, который сегодня приходит, в том числе и в творческие ВУЗы, это вчерашний школьник - милый, замечательный, симпатичный. Это просто дети, это старшеклассники. Современное законодательство насаждает инфантилизм: я говорю о минимальном опыте жизни, потому что разница между человеком в 17 лет и в 22 - колоссальная. 5 лет в этом возрасте - это очень много. Раньше на смыслообразующие специальности - на сценарные, на драматургию, в театр, на режиссуру, в кино в театр - не брали таких молодых. Это всегда было исключение. Когда я поступал, мне было 25 лет. Уже было образование, был минимальный жизненный опыт, но я только сейчас понимаю, что этот опыт и есть основной в моей жизни. И что бы я ни делал, как любой человек, который занимается творчеством, он все равно это делает из себя. Он экранизирует Толстого, но это он делает все равно из себя. Какой-то опыт жизни нужен. Вся режиссура, которую вы можете назвать, которую знают зрители, - все люди приходили уже с опытом - Александр Митта, Глеб Панфилов - после опыта работы на заводе и комсомольской организации. Климов закончил авиационно-технологический институт. Это все люди с опытом. Сейчас 17-18 лет: очаровательные, симпатичные, «более свободные». В основном, эта свобода, на мой взгляд, выражается в некой невоспитанности.
Что они могут рассказать будущим зрителям, мы не знаем. Уже лет 15, а то и больше мэтры кино, театра стучатся во все двери власти, обращаются к президенту с просьбой - пусть второе образование будет платным, но на эти смыслообразующие специальности пусть поступают на тех же основаниях, что и вчерашние выпускники. Пусть они претендуют на бюджетные места. Все кивают, мы нигде не встречали возражений, но не делается ничего! Уже прошло больше 15 лет. Это Кафка просто: все согласны, но ничего не происходит.

Вопрос телезрителя:
- Какой социальный конфликт или человеческий Вас сейчас волнует? Что может найти отражение в ваших фильмах?

Вадим Абдрашитов:
- Чрезвычайно волнует то, о чем я говорил: как начинается процесс инфантилизма, а заканчивается дебилизацией зрителя как такового.

Вопрос телезрителя:
- Олег Борисов был Вашим другом?

Вадим Абдрашитов:
- Конечно, был. Мы с ним работали в трех картинах. Это выдающийся актер. Я вообще работал с очень хорошими актерами, со звездами кино и театра. Когда они только начинали, было интересно смотреть, как они развиваются. И Олег Янковский, и Шакуров, и Никоненко - все те, которые сейчас уже крупные звезды, величины. И девочки, которые превращались в выдающихся актрис, это все мое время. Мы остались со многими в очень хороших, практически дружеских отношениях. А с Борисовым мы дружны были, что называется, плотно дружили.

Галина Паламарчук:
- И во всех трех картинах Вы получили сразу его согласие?

Вадим Абдрашитов:
- Да, конечно. Потому что интересную роль актер не отказывается никогда сыграть, когда он шкурой своей чувствует, что это интересно. Но с Борисовым другая была история. Его надо было на первую картину «пробивать». После скандала с одним из фильмов его запрещали снимать, и я «пробивал» его на картине «Остановился поезд», потому что знал, что эта роль исключительно для него. А он не верил в успех этого предприятия. Мне удалось его «пробить». И он сыграл то, что сыграл.

Галина Паламарчук:
- Я читала, что Вам вообще удавалось защищать свои работы так, что практически ничего не вырезалось. Как Вам это удавалось?

Вадим Абдрашитов:
- Это правда. За исключением одной картины «Охота на Лис», там такой «шрамик» есть в финале. А так, все картины удалось сохранить, даже такую картину, как «Поезд остановился». По тем временам просто удивительно, как она вышла в прокат. Для меня это осталось загадкой. И «Охота на лис», за которую я был уволен со студии «Мосфильм» на 3 дня, я сохранил, и «Парад планет» многострадальный. И так далее, и так далее.
Я относился к этому конструктивно, я знал прекрасно, что существует период написания сценария, подготовки, потом съемка, монтажный период, а потом есть период сдачи картины заказчику - надо к этому именно так относиться. Никаких иллюзий, что ты привез в Министерство культуры или в Госкино СССР картину и тебя сразу с радостью примут, не должно быть. Не примут, потому что тебе государство дало власть, дало деньги на картину, а ты что-то там позволяешь себе не так говорить о власти, как ей хотелось бы… Естественно, будет диалог, будет скандал, будут неприятности. Но к этому так и надо относиться. Иногда очень подолгу картины сдавались и сложно. Но они сохранены.

Галина Паламарчук:
- На уровне написания сценария Вы уже предполагали какие-то вещи, что не пробьете точно и не включали это?

Вадим Абдрашитов:
- Мы знали, что с Миндадзе будут сложности, а может быть, вообще это не получится. Но нас это не останавливало. Мы заканчивали сценарий, несли его и «пробивали». Это все, как и в жизни, как в любви: когда очень хочешь, все равно этого можно достичь, все равно преодолеть. Только надо очень хотеть! Тогда и Всевышний помогает, и противник уступает. Это во многом - вопрос желания.
Сейчас существуют замыслы, которые невозможно «пробить» при всей свободе, сейчас сложно с этим делом.

Галина Паламарчук:
- Режиссеры говорят, что сейчас цензура - цензура денег, зависимость от продюсера даже хуже, чем та советская цензура.

Вадим Абдрашитов:
- Да. Очень сложно было «пробить» сценарий. Но вот сценарий принят и включен в тематический план производства. Существует такое мощное кинематографическое производство советского толка, где написано, что съемки должны начаться, допустим, 15 января. А завершится картина должна через год - 16 января. Все. И машина так работала: хочешь, не хочешь, все равно это происходило. Никогда не было остановок из-за денег, из-за чего-то еще. Ты начинал снимать и думал о деньгах 2 раза в месяц, когда в экспедицию приезжал кассир с авансом и с зарплатой, и все. Все остальное финансово брало на себя государство.
Сейчас такого нет. Сейчас режиссер очень сильно озабочен как раз этой самой финансовой стороной. Если ты хочешь сделать картину и деньги тебе дает, допустим, телевидение, то довольно часто тебе говорят: «Нам нужна звезда, рейтинг, в этой роли надо снимать эту актрису. У нас должна быть гарантия, что зритель увидит этого любимого актера».

Вопрос телезрителей:
- Когда Вы писали сценарий с Миндадзе, всегда представляли себе, какие актеры будут играть тех или иных персонажей?

Вадим Абдрашитов:
- Нет, не всегда. Иногда уже был написан сценарий и уже были найдены актеры, а главного не было. И очень долго, даже тревожно было, искали Володю Гостюхина на главную роль в фильме «Охота на Лис». Он тогда не был столь известен, как сейчас.
Иногда долго ищутся актеры. Когда мы работали над фильмом «Слуга», мы очень надеялись, что Олег Борисов, который в то время был в больнице, придет в себя, выздоровеет. Мы на него рассчитывали. К счастью, получилось. Второго персонажа искали. У Борисова роль интереснее, а у Беляева сложнее. Искали актера на роль, искали, а нашли в Театре на Таганке. Чему очень рады: он сделал то, что надо для картины.
А когда позднее уже пошли молодые, начались всякого рода приятные события, когда ты открываешь актера для себя и для зрителя. Лена Яковлева в «Плюмбуме», Максим Аверин в картине «Магнитные бури». Когда свежий актер, не затертое лицо, талантливый человек, это же просто наслаждение работать!

Галина Паламарчук:
- А ошибки тоже бывают с выбором актеров?

Вадим Абдрашитов:
- Пожалуй, две такие я знаю, не буду называть. Актерам интересно работать, потому что им предлагается интересный материал, а когда такое происходит, это совсем другие люди, они не капризные, они замечательные, они практически друзья. Они отвратительны, когда им нечего играть и они это понимают. Очень обидно, когда смотришь фильм с хорошим набором актеров, а чувствуется, что нет режиссера или у него не получилось: материала нет, в литературной основе играть нечего. Актеры хотят играть судьбу, характер, а жизнь заставляет их сниматься в сериалах и в картинах, где характера нет, а есть функции - генерал милиции, руководитель банды, путана, верная жена. И не более того.

Вопрос телезрителей:
- Какой самый важный фильм для Вас?

Вадим Абдрашитов:
- Трудно сказать. Самое опасное для художника, для тех, кто занимается творчеством, найти себя, найти свою нишу, войти в эту нишу и там в этой нише спокойно существовать, работать по известным тебе технологиям, применять те же самые приемы, сохранять стилистику, свои какие-то штучки. Может быть, из инстинктивного какого-то соображения мы каждый раз ставили перед собой абсолютно новые задачи. Я выходил на площадку практически, как дебютант: ничего не знаю, не понимаю, как это делать, куда вести. После картины «Остановился поезд», которая была публицистическая в смысле минимализм, мы с Миндадзе перешли к «Параду планет» - вообще другой природы картина. Зато это интересно, поскольку они все разные. Трудно выделить какую-то одну. Они все разные, все важные.

Галина Паламарчук:
- Психологи говорят, что для развития важно выходить из зоны психологического комфорта. Получается, что Вы каждый раз ставили себе такую задачу?

Вадим Абдрашитов:
- Это не было специальным таким решением. Главное, чтобы было интересно. Самое тревожное ощущение, когда заставляют снимать вещи, которые ты уже снял 100 раз.

Вопрос телезрителей:
- Никогда Вы не хотели снять какой-нибудь исторический костюмированный фильм?

Вадим Абдрашитов:
- Таких прямых идей не было, потому что жизнь вокруг очень интересна, зачем отправляться куда-то назад на века? В один момент у меня был замысел такого проекта, к сожалению, дорогого по российским меркам, когда несколько эпох должно было быть, причем существовать они должны были в одном экранном пространстве. Это невозможно сделать в литературе, в театре, а в кино возможно, это кинематографический вариант. Но это очень дорогой оказался проект. Я потратил годы на поиски денег, но выяснилось, что собрать невозможно: государство по закону дает тебе миллион, а тебе на картину нужно 20. К кому можно обращаться? К очень богатым людям, к очень богатой организации. Спонсор может быть очень богатым, но не до такой степени, чтобы быть ненормальным, чтобы дать такие деньги.
Замысел был про то, что наша нормальная температура тела - это 36, 6 градусов, это было 10 лет тому назад, 100 лет тому назад и 1000. Состав крови не поменялся, основные инстинкты остались прежними. Это о метафизике жизни, на эту тему хотел снять картину: существование возможно и в другое время. Но это дорого, потому что требует соответствующего обеспечения съемочного пространства, технологии съемки.

Галина Паламарчук:
- Картина о том, как все меняется и ничего не меняется?

Вадим Абдрашитов:
- О метафизике жизни, если хотите.

Вопрос телезрителей:
- Про что Вы снимаете или собираетесь снимать сейчас?

Вадим Абдрашитов:
- Я переключился на проект, финансово более скромный, но творчески мне интересна история о музейщике, о человеке, на глазах которого разваливается история, а он пытается стойко ее сохранять - так сказать, про стоика, героя музейного дела. В настоящий момент идут поиски финансирования.

Галина Паламарчук:
- Сейчас много проектов, связанных со спортом, где есть столкновение характеров.

Вадим Абдрашитов:
- Потому что, когда нет современных идей, где идеи взять? Надо вернуться чуть-чуть назад - война, которую мы выиграли, и спорт, где мы понарошку, но все-таки побеждаем - то американцев, то еще кого-то: хоккей, баскетбол. Как на этом фоне победы музейщикам прорваться? Буду говорить, что это тоже победа, так сказать, музейного дела.

Вопрос телезрителей:
- У Вас нет ощущения, что уважения человеческой личности никогда не было и не будет свойственно нашему государству?

Вадим Абдрашитов:
- Мы живем в своеобразном государстве, где власть, чтобы прилично выглядеть, вынуждена создавать общественную организацию, например, Общественную палату. Но есть один страшный вопрос: а мы вообще заслуживаем особого уважения? Существует ли гражданское общество или нет? Или мы все живем какой-то около государственной жизнью?
Что такое власть? Власть - это нечто, управляющее нашей жизнью, но вынужденное считаться с общественным мнением, с положением дел в обществе. Как только чуть не туда - тут общество сразу возмущается: что такое происходит? Поправили, какое-то равновесие динамическое достигли.
Вот это нормальное сосуществование общества и власти. А когда не существует гражданского общества в самом простом смысле этого слова? Что тогда требовать от государства? Человек, чтобы его уважали, в первую очередь, должен уважать себя сам. Если он сам себя не уважает, трудно представить, что его будут уважать представители власти.

Галина Паламарчук:
- Вы думаете, фильм «Слуга» актуален сейчас?

Вадим Абдрашитов:
- Конечно, да. Я недавно смотрел «Слугу» и увидел, что все коллизии остались открытыми. Сюжет в жизни в этом смысле не закрыт, проблема еще кровоточащая: свобода - несвобода, хозяин жизни - слуга - и так далее…
Вы же видите по телевидению часто таких персонажей, как этот самый Клюев, это тот самый слуга: как они себя ведут, как существуют. Клюев - просто невинный ребенок по сравнению с очень многими, хотя при этом он руководитель хора, он заставляет коллектив петь то, что он дирижирует. Все равно слуга ничего с собой поделать не может. Проходят годы, ничего не меняется.
Но дело в том, что защита меньшего и слабого должна быть заботой не только его самого, но и общества, в котором он живет, потому что тогда это защита более надежная, он сильнее в обществе, чем когда он индивидуален. Там, где общество работает, и рабства как такового меньше.

Галина Паламарчук:
- Какое кино Вы любите смотреть?

Вадим Абдрашитов:
- Любое – приключенческое, развлекательное, комедию, Философию, лишь бы оно было художественно полноценным. Оно должно быть хорошо сделано, чтобы я получал удовольствие от того, как это сделано: прекрасный сюжет, как финал придуман, как актеры играют. Меня должно трогать то, что я смотрю, я должен сочувствовать. Мало встречаю фильмов, где мне кого-то жаль. А мне обязательно должно быть кого-то жаль: я так смотрю.
Войну показать без частной истории, частной судьбы невозможно. И лучшие образцы военной литературы как раз там, где в центре живой человек.
Уже с первых минут всегда видно, стоит посмотреть или нет. Знак качества, что называется, не пощупать, но ощущение сразу есть, качество всегда видно.
Есть такой режиссер Николай Хомерики, у него есть картина под названием «Сердца бумеранг». Замечательная работа! Редкий фильм, он недооценен и как-то быстро прошел.
Между тем, мы говорили о фестивале – здесь достаточно интересная программа. Повторяю, она, в первую очередь, интересна тем, что позволяет подумать о взаимоотношении литературной основы и того, что получается в кино. Было несколько интересных картин - и игровых, и не игровых. Я доволен, рад, что посмотрел эту программу.
Меня удивил просмотр картины, который предоставил режиссер Володя Грамматиков со своим сорежиссером Ткачевым - они педагоги, мастера, у них актерская мастерская. Они сделали фильм с совсем молодыми ребятами, которые приходят к ним учиться и пока еще ничего не знают про жизнь. Они их заставляют читать классику, работать с классикой, потому что это единственный способ пополнить себя.
Они сняли куски, эпизоды из «Трех сестер», из Тургенева, из Обломова, из Лермонтова, все это сделали студенты, получилось в виде таких 11 новелл.
Это интересно, потому что ты видишь, как молодежь осваивает благодаря мастерам эту плазму литературы, без которой невозможно снимать.
Весь зал – это были школьники, примерно 6-9-ые классы, поразительно, что от начала до конца в притихшем зале дети смотрели вещи, которые мало кто из них читал накануне. Но там была эта магма человеческих взаимоотношений, проявления чувств. Вот это было интересно.
В полной тишине прошел просмотр. Это говорит о том, что у зрителя эта потребность остается, ее не может не быть.

Галина Паламарчук:
- Вы человек мегаполиса или таких небольших городов, как Гатчина?

Вадим Абдрашитов:
- Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что у меня даже с малой родиной проблемы: отец был офицер и мы переезжали, я жил везде по Советскому Союзу, в том числе и в Питере. Я там застал смерть Сталина, помню это хорошо.
Я, что называется, «везде люблю». Город я люблю, но если устаешь, хочется куда-то в глушь уехать и там отсидеться, почитать или что-то написать.
Мы 15 лет назад построили дачу в Подмосковье, в 65 километрах: скромный дом, очень уютный, я по возможности охотно там бываю. Нам обещают там, что будет хороший интернет, тогда будет еще проще там жить.

Галина Паламарчук:
- Пару слов о Гатчине. Вам удалось пройтись по городу?

Вадим Абдрашитов:
- Замечательное место. Бывая в Питере многократно, я здесь был раза три. Последний раз это было лет 6-7 назад. Я, естественно, был во дворце и в парке. Я сейчас провел там больше половины дня и удивился, какими потрясающими темпами и как основательно идет реставрация. Это внушает надежды.