Марина Хейстонен: «Мои ребята - живые алмазы. Каждый из них - эксклюзив»

Марина Хейстонен:
- Мы существуем с 2018 года. Начинали в Елизаветинском Доме культуры. Выпускали с первым моим потоком спектакли по Чехову, Аверченко, в районных мероприятиях участвовали. Через какое-то время я перешла работать в Районный центр детского творчества, и при школе Елизаветино мы существуем как маленький деревенский театр. В нашем репертуаре, в основном, военно-патриотические спектакли - это тема, которая меня волнует, и сейчас события в нашей стране так развиваются, что об этом нельзя не говорить.
У нас с ребятами такая практика: если мы в течение года делаем спектакли, то в январе и в мае ездим на гастроли, показываем свои работы. Например, спектакль «Память моя блокадная». Мы две недели играли в районе «Поезд Победы», в мае планируем тоже путешествовать, играть.
Елизавета начинала у нас с Чехова. Мне жалко этот спектакль: я поначалу боялась, думала, как это будет - ребята пришли с улицы и сразу Чехов?! А потом ковид случился, нельзя было работать. Мы что делали? Мы встречались тайком, работали по два человека. И даже в День Победы, когда было запрещено выходить и праздновать, мы пошли к памятнику и сами отыграли для себя. А потом я по очереди возила ребят в ближайший лес: мы снимали небольшие клипы, монтировали и в своей группе выкладывали поздравления.
Я не из Питера, не из Гатчинского района, я родом из Смоленской области, училась в Нижегородском театральном училище, потом окончила Санкт-Петербургскую театральную академию.
Тема блокады, наверное, стала для меня, когда я приехала сюда, неким открытием. Каждый регион свою историю углубленно изучает. То, что была такая беда, конечно, все в школе знали, но, в основном, цифры, даты. Что ребенок поймет? Стали делать спектакли. Потом с ними начали выходить в свет. Потом стали помогать делать свечки с ребятами для СВО. Кто-то репетировал, а тот, кто был свободен, - помогал со свечами. Потом возникла идея - играть благотворительные спектакли в помощь. Играли на Красной. Зрители смотрели, жертвовали в организацию «Сети для победы» (ее руководитель Анна Плиска), собирали средства священникам на бронежилеты, на ткани.
Для меня одна из самых главных задач, чтобы театр существовал не просто как развлечение, тем более для таких ребят, а чтобы была какая-то духовная школа.

Елизавета Маннинен:
- Я бы не сказала, что это было для нас развлечением. Я до сих пор общаюсь со всей нашей старшей группой, по нам видно, что мы развиты по-другому.
Елизаветино - поселок маленький, и там ребята не все из благополучных семей. Мы шли в театр к Марине Альбертовне, кто-то оставался, кто-то не захотел остаться. Марина Альбертовна много в нас вкладывала, в наше развитие, и мы как-то и учиться тянулись, и по дворам не шлялись. Мы много ездили и ездим.

Марина Хейстонен:
- Во многих театрах Санкт-Петербурга побывали, в некоторых не один раз и не просто как зрители.

Елизавета Маннинен:
- Я работаю в театре. Конечно, не актрисой, служу в БДТ капельдинером, смотрю спектакли. Я уже понимаю, что такое работать на сцене. Из-за кулис смотришь спектакли по-другому, к тому же понимаешь, каково это - стоять на сцене, поэтому за кулисами переживаешь. Многие актеры говорят, что не важно, сколько ты выходов сделал на сцену, все равно все как в первый раз.

Елена Гордиенко:
- Сейчас ребята выпустились и что дальше?

Елизавета Маннинен:
- Я уже не живу в Гатчинском районе - переехала учиться в Петербург. Но при этом все равно сюда приезжаю, и мы играем спектакли.

Елена Гордиенко:
- Сколько ребят сейчас занимается?

Марина Хейстонен:
- Ребят много. Вообще, у меня две школы. Конечно, не все группы имеют возможность гастролировать. Одни ребята то придут, то не придут, больше ходят для общего развития. Основной состав, который гастролирует, - 25 человек. Это разного возраста ребята. Старшие уже выросли, работают, кто-то в армии, кто-то уже вернулся из армии. Я бы не сказала, что 25 человек – это много. Хотя, когда дело касается автобусов, чтобы поехать на гастроли, - много, приходится машины подключать. И родители, слава Богу, подключаются, и муж мой. Всем селом, как говорится. Конечно, чтобы они росли, развивались, чтобы нас замечали на страничках ВКонтакте, нужно расти. А чтобы расти, нужен выход к зрителю.
У нас есть благодарные зрители в самом Елизаветино, которые не один раз приходили и приходят на наши спектакли. Но приходится искать места выступлений. Поначалу много искала, а сейчас вот сарафанное радио разносит. Мы приезжаем в школы, или в Дома культуры, или на ту же улицу Красную в Гатчине. И люди пишут, что спектакль понравился. Мой любимый отзыв: «Это должны увидеть все».
Другие ребята тоже не дети уже, некоторые ко мне приходили с трех-четырех лет, сейчас им 10, 11. И они уже понимают многие профессиональные вещи. С ними легко, потому что они знают, что нельзя, например, за кулисами шуметь, а в какой-то момент надо быстро собраться. Это серьезная работа, ответственность.
Сейчас у нас 3 основные спектакля, которыми мы помогаем, в том числе и СВО.
Хотелось бы подробнее рассказать о нашем спектакле «СВО. Судьба великого Отечества». Название я придумала.

Елена Гордиенко:
- Как родился этот спектакль?

Марина Хейстонен:
- Я детям говорю, что «то, что нас не убивает, делает нас только сильнее».
Папа моих учениц ушел добровольцем на СВО. И пропал в январе-феврале прошлого года. Мы все искали его через Интернет. Это было непростое время. А девочки - две сестры - ходили ко мне тоже с трех-четырех лет. Я понимала, что надо как-то действовать в этот момент, чтобы поддержать и маму, и девчонок, да и вообще разговаривать об этом нужно было с детьми. Была ситуация, когда никто ничего не понимал, и взрослые в том числе.
И вот я стала углубляться в эту тему: много переслушала умных людей нашей страны, которых я уважаю, историй каких-то набралась, и в том числе взяла историю этой семьи. Все это отразила в стихотворной форме в сценарии. И получился спектакль. Он не о том, чтобы разделить на плохих и хороших. Тема такая: дети оказались в ситуации непонимания того, что происходит. Из Интернета льется одно, в том числе на историю нашей страны, на наших отцов, на наших дедов. Родители тоже не знают, как себя вести и что происходит.
Мы этот спектакль второй год играем в Гатчинском районе. Он был нацелен на то, чтобы поддержать девочек, Ирину, их маму. Слава Богу, папа вернулся, нашелся и был на спектакле.

Елена Гордиенко:
- Ребята как приняли то, что будет такой спектакль?

Марина Хейстонен:
- Я долго готовила и ребят, и родителей: кто за, кто против? Никаких обид. Потому что я понимала, что есть моменты в спектакле тяжелые психологически. И мы говорим о страшных вещах. Играют дети и говорят о погибших. Наши старшие девочки говорят от лица матерей о погибших своих сыновьях.
В спектакле задействованы не только мои стихи, я использовала и письма, и стихи солдат с СВО. Все настоящее, все живое. Спектакль я даже отправляла Юрию Подоляке и Никите Михалкову. Пока ждем ответа. Хочется не какой-то там отдачи или славы. Хочется поделиться с этими людьми, которые так радеют за Отечество, сказать им, что есть на земле нашей русской еще уголки, где любят, поддерживают и воспитывают ребят. Они не будут перешагивать через беду, через страшное горе другого человека, когда проживут это на сцене сами.

Елизавета Маннинен:
- Согласна полностью с этим, потому что на сцене ты - не ты. Как-то я играла жену, которая потеряла своего мужа, он без вести пропал.
Я плакала на сцене, переживала все эти эмоции.

Елена Гордиенко:
- Обычно девочки идут в театр, где красивые костюмы, наряды. Лиза, такие роли играть очень тяжело, особенно, если это проживать и пустить в себя?

Елизавета Маннинен:
- Мы же и в красивых костюмах тоже играем. Почему такие роли больше нравятся? Потому что к ним более трепетно относишься. Мы, когда Чехова играем, безумно все любим его. Потому что в красивых костюмах, такая нежность, мы его выпускали на 8 марта. Это была наша премьера. Но когда ты такой сильный, серьезный спектакль играешь про Великую Отечественную войну, к этому, в целом, серьезнее относишься, душа к этому больше лежит. Ты ценишь Россию, это пробуждает интерес к истории.

Елена Гордиенко:
- Есть у вас подтверждение, что после ваших спектаклей, после работы с ребятами они возвращаются домой и начинают что-то читать, больше узнавать, интересоваться историей?

Елизавета Маннинен:
- «Поезд Победы» мы давно играем. В прошлом году я сдавала ЕГЭ по истории. У меня было 70 баллов. Это хороший результат.

Елена Гордиенко:
- Рано или поздно закончится СВО. Мы всегда будем это помнить. Эти спектакли останутся у вас?

Марина Хейстонен:
- Да, конечно. Ребята, которые играют сейчас, уйдут, а другие придут. У нас спектакли, как живые организмы: сегодня Лиза играет, а завтра другая девочка сыграет эту роль. Лиза выросла, ей пришлось уехать учиться и менять свой образ жизни, но при этом она приезжает и может играть в спектакле, если есть желание.

Елена Гордиенко:
- Ребята какого возраста приходят?

Марина Хейстонен:
- Когда я работала в Доме культуры, у меня были дети от трех лет. Сейчас есть первоклассник. Для таких тоже есть свои роли.
Наши спектакли меняются от того, что некоторые отрывки мы не можем уже играть, потому что нет состава или некому заменить ушедшего артиста. Мы берем новый отрывок. Или, например, спектакль про СВО. Я его назвала «Этюд- спектакль» - это зарисовки. Мы все ждем завершения, то есть сам спектакль живой, он меняется, дополняется какими-то историями и будет еще дополняться. Ребята подрастают, подходят ко мне, просят придумать им роль - уже хотят работать в этом спектакле.
Мы ездили в музей «Прорыв блокады Ленинграда». Кусочек из нашего спектакля сыграли. До этого, когда мы туда приезжали, там чудесный экскурсовод рассказывала про танк «Малютка», про генерала Говорова. А у нас все это есть в спектакле, и ребята горды, что кто-то из них играет генерала Говорова, к примеру.
Ребята приходят в театр, но не все у нас задерживаются, некоторые не выдерживают, потому что много работаем, почти каждый день у нас репетиции, в выходные дни мы тоже куда-то едем или с гастролями, или со спектаклем, или смотреть, или играть. Не все к этому готовы. Это театр: если полюбил, то уйти трудно. Если не полюбил, то не твое.

Елена Гордиенко:
- Как родители относятся к тому, что ребята постоянно заняты?

Марина Хейстонен:
- А родители уже привыкли. Наверное, самый главный страх наших родителей - что ребенок соберется поступать в театральный. Да, родители, зачастую, отговаривают. Я не хочу обидеть ни в коем случае ни наш театр, ни кино. У нас много достойных и театров, и фильмов есть.

Елена Гордиенко:
- А вы с ребятами смотрите старые фильмы, старые спектакли или только современные?

Марина Хейстонен:
- Раньше больше получалось. У нас сейчас нет экрана, но я могу им рекомендовать, например, что-то посмотреть.
Помню, когда хотели делать спектакль «Дорогая Елена Сергеевна», мы все смотрели фильм. Но спектакль так и не случился - такое тоже бывает. Когда мы беремся за что-то, к ролям я всегда стараюсь подстраиваться, а не пытаться из детей что-то выжимать. Если девочка такая тонкая, звонкая, я не буду из нее делать какую-то характерную героиню. Здесь главное - не навредить человеку, не отбить желание заниматься. Сцена - это не пилюля от зажатости. Быстро не получится, как бы ни хотелось родителям. Это долгий процесс, который мы начинаем с тренингов, с упражнений на внимание, на ритм. Приходится подбирать материал. Работы какие-то идут, какие-то нет, но хотя бы ребята почитали материал, познакомились - тоже уже немало.

Елена Гордиенко:
- Мальчиков хватает в театральных коллективах?

Марина Хейстонен:
- Сейчас не хватает. С этим потоком у нас, наоборот, было мало девочек и много мальчиков. У нас всегда были пары, которые сработались между собой.

Елизавета Маннинен:
- У меня были такие пары, мы сработались, прямо чувствовали друг друга. Это Андрей и Илюша. Мы и работали с хорошим материалом. Сейчас мальчиков меньше, но есть маленькие, они подрастут.

Марина Хейстонен:
- Мальчик у нас уехал, родители забрали его в Питер. Пока были маленькие, они с сестрой ходили здесь в школу, родители бабушке с дедушкой детей оставили. Потом приехали забирать в Питер. Девочка уехала к родителям. А Алеша сказал, что он не может, здесь его театр. Но сейчас забрали и его. Он ребятам пишет, что хочет в театр обратно.

Елизавета Маннинен:
- Прямо тянет обратно! Даже по зрителям скучаешь. Без этого уже трудно обходиться.

Марина Хейстонен:
- Когда они выходят и играют в спектакле, зал встает со слезами на глазах, потом их начинают обнимать, целовать. Конечно, без такого трудно.

Елизавета Маннинен:
- Конечно, кому это не понравится, когда хвалят. Но для этого нужно полностью выложиться сначала на сцене.

Елена Гордиенко:
- А были неудачи?

Марина Хейстонен:
- Ну что значит неудачи? Я каждую работу рассчитываю. Здесь мы делаем упор на речь, здесь – на сценическое движение. Каждая работа чем-то должна отличаться. Например, есть у меня сказка с ребятами, сценическим движением, там даже элементы жонглирования есть, они сложные, есть риск рассыпаться прямо во время выступления. Ребята их побаиваются и не так открыто играют. Но я не могу сказать, что это неудачные спектакли. Мне кажется, для каждого спектакля - свой зритель. Мы в центр «Дарина» приезжаем. Думаем: вот этот спектакль надо сделать так, чтобы маленькие детки, чем-то отличающиеся, поняли его, чтобы им было интересно. Мы используем какие-то элементы, чтобы зацепить внимание, чтобы они поняли, чтобы им было интересно. Какие-то спектакли делаем для взрослого зрителя. Стараемся охватить всю публику.
С названием студии получилась тоже интересная история. Была театральная студия без названия. Я ехала с телевидения, тогда работала там, из Питера возвращалась и увидела ювелирный магазин «Эксклюзив». И поняла: они же, мои ребята, - живые алмазы. Каждый из них бриллиант - эксклюзив. Вот такая история.