Храм в Хотнеже. Возрождение.

Галина Паламарчук:
- Отец Михаил, чем Вам понравилось это место, когда Вы сюда впервые приехали?

Иерей Михаил Бонка, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в деревне Хотнежа:
- Я переводился с другой епархии сюда и искал, где возможно служить. Нас пригласили посмотреть этот храм. Приехали в этот храм с супругой и маленьким ребенком, зашли внутрь и просто посмотрели друг на друга, даже говорить было не о чем. Провели здесь несколько часов. Когда уезжали обратно, наверное, минут 40 молчали в машине, ничего не говорили друг другу. И только короткое: «Давай, попробуем?» «Давай!» Получается, больше пяти лет мы здесь.

Галина Паламарчук:
- Масштаб предстоящей работы Вас не смутил?

Иерей Михаил Бонка:
- Смутил, но сказать, что испугал, – нет. Всегда начинать сложно, но как-то потихонечку запускается. Когда начинал служить, было сложно. Было мало людей, а сейчас, слава Богу, добавилось. Главное, что восстановилась церковная жизнь, прихожане из многих окрестных деревень сюда приезжают. С Волосово приезжают, местные жители стали ходить.

Галина Паламарчук:
- А много здесь людей? Места, конечно, изумительные.

Иерей Михаил Бонка:
- Людей здесь много, но не все ходят. Люди привыкли, что храм разрушенный, недействующий. Интересно, что, когда отслужили года два, наверное, местные жители приходили и удивлялись, что здесь храм восстанавливается. Конечно, ходят.

Галина Паламарчук:
- Вначале Вы служили в самом храме?

Иерей Михаил Бонка:
- К сожалению, на день Казанской иконы Божьей Матери в 2023 году, 4 ноября, случился пожар. Сгорел купол колокольни, мы служили под этим куполом. Было три помещения, к сожалению, все выгорели. Была проделана большая работа. Это, конечно, не реставрация была, а косметический ремонт, чтобы в более удобном виде нам служить. Ну, что ж, движемся дальше…

Галина Паламарчук:
- Расскажите все-таки историю этого места. Храм, как я понимаю, был построен в 1896 году?

Иерей Михаил Бонка:
- Все верно. Весь храмовый комплекс был построен в 1896 году, авторство храма приписывается Николаю Никитовичу Никонову, в то время он был главным архитектором Санкт-Петербургской митрополии.
Мы подняли архивные данные в Интернете. На самом деле, если посмотреть разные записи об этом храме, ему приписывают разные стили - от псевдорусского до псевдовизантийского. В архивных данных, действительно, стоит подпись Никонова под проектом, указано место, все совпадает. Но проект храма другой, то есть, кто реально строил, какой архитектор, мы не знаем. Стоит подпись Никонова, мы его авторство признаем, и ему это приписываем.
Всего в ансамбле четыре строения. Главное строение – это храм. Вот дом священника, он тоже сгорел, к сожалению. Три строения из четырех ушло с пожаром. Церковно-приходская школа и дом дьякона полностью выгорели. Храм выгорел частично. Теперь, после того как была выполнена его консервация, ожидается реставрация.
Службы мы проводим в доме священника. Это, по сути, единственное место, где есть возможность совершать богослужения.

Галина Паламарчук:
- Я читала, что крестьяне окрестных деревень обратились к помещику Сахарову, чтобы была возможность построить храм, и он поддержал эту идею.

Иерей Михаил Бонка:
- Да, потому что крестьяне окрестных деревень ходили в храм в Редкино. Там похожий храм, тоже красного цвета. Это сейчас у нас есть техническая возможность сесть в автомашину и поехать, а они собирались и километров 20 шли пешком, чтобы окрестить новорожденных, зарегистрировать брак, зафиксировать смерть. Ведь в те времена церковь, по сути, выполняла функции ЗАГСа и ее труднодоступность создавала для жителей деревень множество проблем. Очень интересная в архивных записях есть фраза, с которой крестьяне местных деревень обратились к помещику: просим построить храм, потому что дети не крещены, бабы орут, помогите! Поэтому и было принято решение, согласовано с епархией, и на этой замечательной территории построили храм.
Мы говорили с вами про архитектуру храма, и я уже сказал, что здесь есть смешение стилей. Главный элемент этого храма - это палладианское окно, то есть тот, кто строил этот храм, смешивал стили. Например, купол, сам барабан, точно такой же, как в Казанском соборе Воронихина. Автор проекта не боялся со стилями взаимодействовать и получил такую красивую постройку.
Более того, посмотрите, храм построен на возвышенности. Это можно еще сказать, что это так называемый гений места. Нам делали анализ постройки этого храма, эксперты подметили особенность. В древности античный храм - это языческий храм. Их ставили всегда в определенном месте. Нельзя было просто взять и начать строить. Это всегда должна была быть возвышенность, должны быть вокруг деревья. при постройке храма должны использоваться материалы местности. В язычестве все понятно: это для того, чтобы духи местности помогали. Но автор этого храма сделал то же самое, только без языческой подоплеки. В какой-то момент он просто использовал красивое место: увидел горку, вокруг были деревья.
При постройке храма, действительно, использовалась местная глина красного цвета, девонская глина.

Галина Паламарчук:
- Я читала, что девонский кирпич - довольно хрупкий, да?

Иерей Михаил Бонка:
- Он непригоден для строительства, но, если его оштукатурить, он дольше стоит. Да, к сожалению, он очень хрупкий.
Но храм больше пострадал из-за того, что за ним не смотрели, а не из-за кирпича. Тут есть постройки примерно тех же лет, и они до сих пор стоят. Слава Богу, сейчас консервация, сейчас храм - объект культурного наследия регионального значения, мы вошли в программу. Мы радуемся, потому что, если наверх забраться, очень больно было смотреть, как каждую зиму на сводах собирались огромные ванны воды, они замерзали и до конца весны медленно-медленно таяли.

Галина Паламарчук:
- А что представляет из себя храм внутри? Какой был иконостас?

Иерей Михаил Бонка:
- Не осталось записи. По крайней мере, мы в архивах таких записей не нашли. Какой она была внутри? Я лично видел: есть центральный престол и два придела. Центральный - в честь Покрова Пресвятой Богородицы. А справа и слева - один придел Павла Латрийского преподобного, а другой - благоверного князя Александра Невского.
Почему выбран Павел Латрийский - сказать сложно, есть такой византийский святой. А Александр Невский сплавлялся по Луге, она здесь рядом.

Галина Паламарчук:
- Храм все-таки довольно большой. Неужели таких размеров должен был быть храм здесь? На какое количество прихожан он рассчитан?

Иерей Михаил Бонка:
- Когда он строился, было 12 или 15 деревень, 257 дворов. Это был центр духовной жизни.
Вы представьте себе размах? Во-первых, каменный храм, гранитный фундамент, который, кстати, не просел ни на сантиметр, если посмотреть на него. И реалии: надо было топить храм, топить дом священника, топить дом дьякона. Это удивляет, но значит, была такая нужда: здесь было большое количество народа.
После войны, кстати, некоторые местные жители, которые здесь еще живут, рассказывали, что застали внутри храма фрески. У нас не осталось данных, каких-то фотографий. А местные жители говорят, что в 90-х годах они еще помнят на сводах фрески, которые сейчас все осыпались.
В советские годы здесь был склад. По сути, это его и погубило: он был бесхозным. Хотя, с другой стороны, хорошо, что он был не забит. У нас в епархии есть некоторые храмы, которые были закрыты, плесень поразила все стены. Их сложно восстановить, это дорогостоящая реставрация.
Здесь поражение внешнее.
Война началась в июне, а в июле-августе здесь уже был Лужский фронт. Если посмотреть на фасад от основного входа, то там есть отверстия от пуль. Здесь шли сражения, и здесь был военно-полевой госпиталь.
Курсантов здесь расстреляли внутри храма. Местные жители, уже в возрасте, подходили и говорили, что один из них выжил. В послевоенное время храм переоборудовали под склад, церковно-приходскую школу - под общеобразовательную школу. Впоследствии она стала клубом. А дом священника был роддомом.
Трудно было начинать восстановление. До меня здесь были богослужения, но они были не по расписанию - раз в две недели, раз в месяц. Я приступил к богослужению, и у нас службы проходят все: и в воскресные дни, и в праздники богослужение совершается. Когда я начинал здесь, было два-три человека. Сейчас у нас человек 18 уже. Конечно, не 200, но все-таки закономерность к увеличению количества есть. Многое поменялось, когда внутри храма стало тепло, людей увеличилось значительно. Движемся потихонечку.

Галина Паламарчук:
- Помощники появляются?

Иерей Михаил Бонка:
- Появляются, летом их, конечно, больше. Здесь, в основном, дачные поселения. Зимой местные жители есть. Многие приезжают к нам из других деревень каждое воскресенье, некоторые из города приезжают. Я понимаю, чем эти места понравились. Я восхищен людьми, которые каждое богослужение такой путь преодолевают, чтобы помолиться.

Галина Паламарчук:
- В чем Вы усматриваете Божий промысел, когда решили для себя, что будете здесь служить? Верите, что получится?

Иерей Михаил Бонка:
- Сложно увидеть Божий промысел в каких-то мгновенных действиях. Оглядываясь на свою жизнь, ты понимаешь, что оно так и должно быть. Иногда бывают такие ситуации, когда больно, сложно, плакать хочется из-за трудностей, и ты не видишь выхода. Но ничего, проходит пять лет, и ты думаешь: не было бы этих трудностей, не было бы и этого, и этого. Наверное, в этом и была помощь в моей жизни. У меня папа священник, я свою жизнь никак не соединял со служением. Папа хотел, чтобы я только служил, а я тяготел к точным наукам. В итоге я поступил в семинарию в 16 лет, закончил ее и благодарен родителям, что закончил. Потом работал обычным электромонтажником, затем решил поступить в Политех, закончил и его. Работал долгое время инженером-проектировщиком. Была ситуация в жизни, когда я не смог попасть в храм на праздник. Если я не ошибаюсь, это было Вербное воскресенье. Это было в деревне Колтуши, сейчас уже город. Я приехал на службу, и из-за множества народа просто не попал внутрь, и внутри меня словно прозвучал голос: у тебя раньше было все, а сейчас даже в храм не можешь попасть. Вот такой момент у меня был. С него, может быть, все началось, этих шагов-ступенек было много. Но этот был такой поворотный момент, который заставил меня задуматься, переосмыслить, взвесить. Я могу сказать, что меня Бог призвал. Я рад.
И возвращаюсь к Вашему вопросу о том, сложно ли было подключиться к такому храму? Я до сих пор действующий инженер-проектировщик, и мне захотелось этот талант, который мне Господь дал не только в служении, но еще в каких-то инженерных науках, приложить сюда. Мы сделали проект реставрации церковно-приходской школы, прошли экспертизы и ждем, что нас включат в проект.