Андрей Клементьев о раскопках в «Сильвии»: «Это ужас!»

Елена Гордиенко:
- В конце мая в парке «Сильвия» были обнаружены останки казнённых во время фашистской оккупации гатчинских граждан. Вы занимаетесь раскопками. Расскажите, с чего начались работы.

Андрей Клементьев:
- Несколько лет назад был запущен проект «Без срока давности», созданный для того, чтобы не была переписана история. Люди в последнее время стали забывать о фашистских злодеяниях, о геноциде, о том, что было во время войны в населённых пунктах, попавших в оккупацию, об истории Гатчины. Проект «Без срока давности» работает по всей России - там, где была война. Первые места, в которых начали проводить раскопки, – Луга, Новгород, Ломоносовский район. Три года назад поисковый отряд «Искра» начал свою работу в рамках этого проекта.
Сначала раскопки проводились на территории Орловой Рощи. Там ещё в 1997–1999 годах Эдуардом Николаевичем Брюквиным с командой поисковиков были найдены площадки захоронений наших военнопленных и расстрелянных граждан. Парк «Сильвия» стал второй точкой. Чтобы получить туда доступ, нужно было собрать огромный пакет документов, потому что это территория музея-заповедника. Большой победой для нас было заключение со следственным комитетом договора о совместных работах. После того, как нам передали архивные справки о том, что в парке «Сильвия» находятся массовые захоронения казнённых фашистами людей, а также небольшая схема, и мы приступили к работе. В 1968 году уже вскрывали одну такую могилу, примерно посчитали, сколько там людей, и обратно закопали. Благодаря схеме мы в конце мая вышли на разведку проверить, сохранились ли ориентиры.

Елена Гордиенко:
- Ещё в 50–60-е годы были живы люди, знавшие о том, что в парке «Сильвия» происходили расстрелы. Почему же раньше не были подняты останки? Кто составлял эту схему и как по ней вам удалось сориентироваться?

Андрей Клементьев:
- Схему составлял краевед Валерий Мачульский со слов очевидцев - тех, кто вскрывал данную могилу. Её дали мне в музее Красногвардейского укрепрайона. Схему сопровождает такое описание – могила находится в 180 метрах по второй дорожке от памятника комсомольцам-подпольщикам, там находится камень, рядом берёза. Указано, что там останки не менее 80 человек. Когда мы пришли на место, то увидели, что ориентиры сохранились, в указанном месте был виден провал в земле. Мы стали загонять пробный шурф – то есть выкапывать небольшое углубление, смотреть, на какой глубине находятся останки людей. На глубине 1м 50 см – 1 м 70 см обнаружились первые останки. Но утверждать, что там лежат 80 человек, было сложно. Мы оставили эту площадку и стали смотреть рядом. Пока не было листвы и не взошла трава, нужно было быстро провести разведку местности, иначе было бы поздно. Буквально в 30-ти метрах от этого места нащупали ещё один небольшой провал, на глубине уже 60 см показались человеческие останки. Как оказалось, это небольшая позиция, которая была подготовлена в 1941 году ещё нашими частями, которые защищали город. Углубление имеет деревянные стенки и вход, похоже на капонир – то ли это была миномётная позиция, то ли пулемётная. Во время оккупации людей расстреливали или у стены парка «Сильвия», или прямо у этих ям. Сразу после того, как мы зачистили первую яму, нащупали границы, были найдены останки 10 человек. В течение недели, пока часть группы работала на первой площадке, мы нащупали ещё семь таких площадок. Они абсолютно нетронутые, их не коснулся ландшафтный дизайн парка. Со временем земляной покров сравнивается, даже мы еле-еле заметили некие провалы, но, когда с помощью поискового щупа начали проверять эти места, оказалось, что там есть останки. Сейчас мы работаем на второй площадке, в ней на данный момент обнаружены останки 15 человек, разработано только 60% её площади.

Елена Гордиенко:
- В первой яме были найдены останки 10 человек. Говорят, что по остаткам одежды, по украшениям можно даже определить, кто там. Что вы там нашли?

Андрей Клементьев:
- В этой яме оказались десять расстрелянных людей – три женщины и семь мужчин. Женщин мы определили с лёгкостью – у них были заколки, маленькие ножнички, мешочки, у одной был шарф на голове, у другой чёрное зимнее пальто. Это гражданские лица. Мужчины были по-разному одеты, среди них были и военнопленные. Попадались и армейские пуговицы, и личные вещи.
Среди останков военнопленных мы нашли личные вещи – смертный медальон и награды: Орден Боевого Красного знамени и юбилейную медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии». При помощи этих вещей мы смогли узнать имена погибших. На медальоне была фамилия Кузьменко, 1915 г.р., по архивам мы посмотрели, что он был взят в плен в районе Погостья – Кириши, числится в списках пропавших без вести, на него даже военной карточки не было составлено. Вообще для тех, кто был взят в плен, составлялись карточки, но, видно, здесь было решение такое: допросить и сразу расстрелять. Следующий человек – Владимир Филиппович Лепешко, 1898 г.р., подполковник Первой гражданской войны, у него был Орден Боевого Красного знамени, с помощью номера, который был на обратной стороне, мы смогли пробить его в базе данных. Когда мы зашли на сайт ОБД, в документах, которые мы увидели, было написано, что он был убит и похоронен, потом было произведено перезахоронение. Но, изучая дальше, сделав несколько запросов, мы нашли справку от 18 февраля 1942 года, что в Гатчине, в центральном гестапо, были допрошены два подполковника, которые были взяты в плен в районе Чудово, Спасская Полисть. То есть, это те части, которые шли на подмогу 2-й ударной армии. Получается так, что в послевоенные годы о нём не было нигде никаких сведений, его имя просто увековечили со списком тех, с кем он был – имена всех погибших выбили на табличках и потом уже останки переносили. Но он оказался пленённым, его привезли за 200 км в Гатчину. Что самое интересное, на сайте ОБД написано, что 8 февраля он был убит, а 18 февраля даёт показания на допросе в гестапо.

Елена Гордиенко:
- Получается, что у человека есть могила, но покой он обретёт только сейчас.

Андрей Клементьев:
- Такие случаи не единичны. Очень часто встречаются такие совпадения – пишут, что военнослужащие погибли, были похоронены, перезахоронены, а на самом деле все было не так.

Елена Гордиенко:
- Гражданские, которые были там расстреляны, это местные жители?

Андрей Клементьев:
- Сложно сказать. Здесь вообще история, которая покрыта мраком. Ведь в гатчинское гестапо привозили со всей округи. Это могли быть не только гатчинцы, но все те, кто находился на уже оккупированных территориях, для более глубокого допроса, для того, чтобы уточнить какие-то данные, их привозили сюда. Здесь был центральный узел немецкой разведки и всех военнопленных.

Елена Гордиенко:
- Ориентировочно можно предположить, в каком году были совершены эти казни?

Андрей Клементьев:
- Всё началось после того, как Гатчина была захвачена. С 15 сентября 1941 года началась вся эта ужасная история. До самого освобождения, на протяжении всего времени оккупации, продолжались казни. Первая наша площадка – это 1942 год. По найденным телам, по их позам, как они лежат в земле, было видно, что их расстреливали не по одному через какой-то промежуток времени, а всех сразу. На многих были зимние вещи. Вторая площадка сейчас показывает нам, это другой временной период – у людей летняя обувь, у кого-то галоши, обычные штаны, нет каких-то тёплых вещей.

Елена Гордиенко:
- Фашисты вели какой-то учёт и контроль, записывали фамилии казнённых?

Андрей Клементьев:
- Точных данных у нас нет, потому что большое количество таких документов было уничтожено самими немцами во время отступления. Они скрывали следы преступлений. Периодически всплывают какие-то сведения. По Лепешко документы сохранились, потому что ушли выше, он был в звании подполковника, мог сказать что-то ценное, полезное для фашистской Германии. Но он не стал с ними сотрудничать, поэтому и был казнён.

Елена Гордиенко:
- Как человек, который присутствовал при подъёме останков, какие чувства Вы испытываете? Мы уже не в первый раз общаемся, и всегда есть ощущение, что у каждого места, где ваш отряд находит останки людей, существует какая-то мистика. У этого страшного места, наверное, особо гнетущая атмосфера?

Андрей Клементьев:
- Эта история, очень сложная для всех нас. Одно дело, когда мы работаем в полях, лесах, болотах, там мы видим, как солдаты погибли – от шальной пули, от осколка, который прилетел непонятно откуда… Мы всё-таки испытываем радость за этих солдат, что мы их нашли, они наконец покинут свой боевой пост и обретут покой, что родственники узнают о своих героях. Здесь же мы столкнулись с другим. Мы видели много убитых людей, жизни которых унесла за собой война, но когда мы вскрыли эти ямы, при расчистке, когда мы увидели позы, в которых люди лежат, увидели эти ломанные, пробитые кости, стало понятно, что людей перед смертью мучали, пытали, у многих разбиты височные кости, выбиты зубы, переломаны рёбра, руки, пальцы. Если на фронте был шанс выжить, то в плену у фашистов выжить мог один из миллиона. Видеть, в каких условиях погибли эти люди, – это ужас. Все мы поисковики с большим опытом, но, смотря на это, просто не понимаем – их-то за что? Что они такого сделали? Почему «высшая раса» решила сделать с ними такое? Лежат молодые люди, старики – по костным останкам, черепам, швам и суставам можно определить примерный возраст. Атмосферу не передать словами. Горожане, которые подходят к нам посмотреть, в шоке, они говорят: «Мы здесь ходим, гуляем и никогда не думали, что здесь настолько жуткое место, столько убитых людей». Еще неизвестно, сколько погибших мы найдём – работа предстоит колоссальная.

Елена Гордиенко:
- Что дальше будет с останками, которые вы откапываете?

Андрей Клементьев:
- До сентября мы планируем заканчивать намеченные места. Разведку новых площадок проводить уже поздно, большой уровень травы, но мы всё равно попытаемся. После того, как доработаем все площадки, будет торжественное перезахоронение, куда пригласят родственников погибших. Хочется найти ещё какие-то именные вещи, чтобы из списка пропавших без вести этих людей вычеркнуть уже навсегда. На днях мы связывались с родственниками Кузьменко и Лепешко, радость у них была, конечно, огромная.

Елена Гордиенко:
- Вы сказали, что работаете вместе со следственным комитетом? Для чего это нужно?

Андрей Клементьев:
- Следственный комитет фиксирует все злодеяния, которые были произведены оккупантами. Идут фотофиксация, письменные описания, все факты в процессе учитываются. Потом останки отправляются на судебно-медицинскую экспертизу. Она может более точно сказать, когда происходила казнь.

Елена Гордиенко:
- Места огорожены? Вы там работаете каждый день?

Андрей Клементьев:
- Да, места огорожены. Работаем тогда, когда позволяют время и погодные условия. Ребята из «Искры» обычно работают каждый день. Расчищают, подготавливают площадку, ходят с разведкой. Когда мы собираемся все вместе, приезжает следственный комитет, мы совместно приступаем к поднятию останков, укомплектовываем их в специальные мешки. Процедура отработана, всё фиксируется.

Елена Гордиенко:
- Не могу не спросить про деньги. На какие средства ведутся раскопки?

Андрей Клементьев:
- В основном, на свои. Также нам помогают администрация и депутаты. То есть с миру по нитке, помощь есть. Пользуясь случаем, хочу сказать спасибо всем, кто вместе с нами работает, кто нас поддерживает и морально, и финансово.
В первую очередь, хочется, чтобы гатчинцы знали своих героев-поисковиков. Особое спасибо Владимиру Чернышёву, Денису Хотину, Станиславу Светлицкому, Илье Фетисову. Это те ребята, которые работают каждый день. Они приезжают после работы, у них такой рабочий задор, что они откладывают все другие дела и едут только в «Сильвию», потому что понимают, что там работы много, это всем нам нужно. Следственный комитет работает просто изумительно. Огромное спасибо Гатчинскому музею-заповеднику, мы с ними всегда на связи, в каких-то вопросах они нас консультируют. У нас образовалась одна большая семья, за что всем искренняя благодарность.

Елена Гордиенко:
- Для тех, кто вообще ничего не знает о гатчинских поисковиках, расскажите поподробнее про гатчинский поисковый отряд «Искра».

Андрей Клементьев:
- В Гатчине работает семь поисковых отрядов – это небольшие группы людей, в среднем около 15 человек, плюс волонтёрский корпус. Все они занимаются поисковой деятельностью по разным территориям: кто-то в Вырице, кто-то ближе к Терволово, в Пудости, кто-то в Тайцах. Есть среди них школьники, студенты, рабочие, инженеры, генеральные директора. Люди абсолютно непохожие, но у всех одна цель – работать в этом направлении, поднимать из небытия людей. Работа интересная, даже в чём-то романтическая. Походы в лес – это отдельная история, она всегда всех нас радует.

Елена Гордиенко:
- Я так понимаю, что походы в леса и поля бывают летом, в конце весны и начале осени. А чем поисковики занимаются не в сезон?

Андрей Клементьев:
- Мы изучаем документы, разрабатываем архивы, подготавливаем находки к новым выставкам. Наш отряд занимается не только поисковой работой в полях, лесах, болотах, но и работает с населением, с подрастающим поколением – организуем выставки, уроки мужества. Также зимой проводится реставрация найденных предметов, подготовка новых экспозиций. Основная работа, 70% – это изучение исторических данных: архивов, воспоминаний, писем. Успех сезона раскопок зависит от того, как мы проводим зиму. Мы что-то высчитываем, делаем планы, чертим на картах маршруты – подготовительная работа гарантирует плодотворный сезон. Но бывает, что случай, спонтанная поездка тоже приводят нас к неожиданным находкам. Кто-то может предложить: «А поехали на два часика съездим туда». Поехали, а там оказывается, что не на один сезон работы хватит, хотя ни в каких картах, документах ничего не было написано.

Елена Гордиенко:
- Поиски в «Сильвии» – это результат большой работы в зимнее время?

Андрей Клементьев:
- Эта работа началась ещё с того года, с весны. Были созданы рабочие группы, проводились заседания, на которые собирались историки, краеведы, архивные работники, поисковики, также органы следственного комитета. Разрабатывали план работы для того, чтобы понять, за что браться. «Сильвия» же большая, это не только три дорожки, площадь парка огромная. Чтобы как-то сузить поиск, за что-то зацепиться – потратили год. Хотя написано, честно говоря, очень мало – там предложение, там строчка. Всё это надо было собрать, проанализировать, посмотреть на месте. Сколько раз мы выезжали, сколько сотрудники ГМЗ свои данные поднимали! Это была огромная работа, благодаря чему она и стала успешной.

Елена Гордиенко:
- Найденные вами личные вещи погибших поступят в экспозицию?

Андрей Клементьев:
- После того, как будут завершены поисковые работы, будет принято решение относительно находок. Часть вещей относится к погибшим. Помимо именных, у опознанных Лепешко и Кузьменко были личные вещи, что-то пойдёт родственникам – как последние вещи, которые были с убитым человеком. Оставшееся пойдет в музеи. В конце года будет организована выставка «Без срока давности». Сейчас мы снова планируем сделать выставку «Цитадель».

Елена Гордиенко:
- Расскажите немного о выставке «Цитадель».

Андрей Клементьев:
- «Цитадель» – наша ежегодная выставка, которая начала своё шествие в 2018 году. С каждым годом она становится больше. Эта выставка представляет несколько эпизодов: «Красногвардейский рубеж», «История ополчения», «Дорога домой», «Оккупация». Мы стараемся каждый год менять и дополнять «Цитадель» не только новыми предметами, но и новыми экспозициями, чтобы посетители могли изучить те кадры истории, о которых мало что было показано. Изначально мы думали, что будем рассказывать о боевых сражениях, но сейчас, работая в «Сильвии», мы с ребятами приняли решение, что часть зоны будет посвящена истории оккупации, будем искать фотографии тех тяжёлых лет. Это будет полноценная зона, чтобы люди смогли посмотреть, что происходило в те годы.

Елена Гордиенко:
- Это очень интересный проект, большая, серьёзная и профессиональная выставка. Она тоже делается на ваши средства?

Андрей Клементьев:
- И на наши, и на средства гранта, если получаем. Сейчас мы снова подали заявку на выделение гранта, хотелось бы снова выиграть, чтобы подарить гатчинцам ещё одну выставку.

Елена Гордиенко:
- Благодарю за интересную беседу. И спасибо Вам большое за Вашу работу, желаю успехов. Хотелось бы, конечно, чтобы каждый воин был захоронен, но не знаю, получится ли это когда-нибудь, и закончится ли когда-то эта война.